В общем, одни и те же ситуации и всегда совершенно разные взгляды на них. Как тут сказать, кто прав, а кто нет? Ведь даже когда ты говоришь или думаешь, что вот она, правда, кто-то другой напротив тебя, очень даже возможно, видит в этом нестыковку, алогизм и бред. Происходит так оттого, что он всего лишь смотрит на то же самое, что и ты, но под другим углом, и видит то, чего ты не видишь. Вот так и делаются выводы. Ведь неспроста возникло понятие «точка зрения». И если бы человек чаще не ленился обойти вокруг явления, а не упрямо стоять, вросши корнями, словно дерево, в свою точку, то мир, вероятно, стал бы куда более простым и понятным для жизни местом.

Погода в Томске в этот день выдалась чересчур туманная даже для осени. Город этот раскинулся в довольно болотистой местности, поэтому высокая влажность и туманы – здесь дело обычное. В этот день ближе к вечерним сумеркам Эрик Линдгаард прогуливался по одной из центральных улиц. Несмотря на то что жил он тут уже почти два года и повидал разных сумерек и туманов, сегодня даже он поражался тому, как небывало сократилась видимость. Хочешь не хочешь, а в голове всплывали будоражащие воображение картины из культовой игры Silent Hill, и, казалось, из-за каждого угла на тебя так и норовит наброситься медленно сгорающая заживо, источающая черный гной нечисть. Бонусом к этой чудесной погоде выступала едва видимая морось в воздухе, которая так и норовила прилипнуть к лицу и осесть влажным конденсатом на одежде.

Проходя мимо горящей желтым светом витрины кофейни, Эрик всем своим существом почувствовал, с каким же удовольствием он выпил бы сейчас чашку чего-нибудь горячего. Например, мокко, почему нет? Тем более это была одна из его любимых разновидностей кофе. Повинуясь манящему уюту теплого света, разлитого по интерьеру кафе, он открыл дверь и шагнул внутрь. Поприветствовал его звонкий перелив китайских колокольчиков, висящих над входной дверью. Эрику показалось странным и даже неприятным, насколько высоким был их звук. Еще более странным ему показалось то, как долго перезвон этот висел в воздухе. Это продолжалось добрых 15–20 секунд. Колокольчики все звенели и звенели, переливаясь в своей невыносимо высокой тональности и, казалось бы, заставляя тебя самого звенеть и трепетать в унисон. И пока Эрик осматривал кафе в поисках понравившегося столика, за который хотел бы присесть, звук этот все не утихал.

Посетителей было немного. Эрик насчитал одного за баром и одного в дальнем конце у стены. Еще одна пара мило ворковала за столиком у окна, близко наклонившись друг к другу. Когда же Эрик увидел последнего посетителя, устроившегося за столиком возле окна, то чуть было не выронил снятую только что шапку. Дело в том, что через два столика от пары перед белой чашкой, от которой поднимался пар, сидел Эмиль, уткнувшись в телефон.

Комок смешанных чувств, точно запущенный шарик в пинбольном автомате, ударил Эрику в голову. В комке этом была неожиданность и какая-то странная непонятная радость, переплетенная с волнением. Там был легкий и очень быстрый укол страха, заставляющий человека собраться и мобилизоваться. Такие уколы Эрик всегда ощущал при встрече с этим своим коллегой. Несмотря на то что уже долгое время после того, как Эрик уехал из Иркутска, у них с Эмилем не было ни одного настоящего конфликта, всегда были эти уколы страха. Подсознательные, короткие и, очевидно, безвредные, но вот уходить они никуда не собирались. Каждый раз, когда черные огненные глаза ловили Эрика в свое поле зрения и тонкие губы кривились в едва заметной усмешке, та самая иголка с адреналином вонзалась Эрику в душу. Он про себя перетряхивал весь свой арсенал заготовленных к обороне средств. Несколько раз даже приходилось пускать их в ход. Чаще всего это приносило успех и добавляло Эрику очков уважения в корпоративной иерархии.