– Дать иму чё-нить или пусть еще чё-нить напишет: то ли в Ираке, где тепло, и вероятно, растут яблоки и груши, или Верхоянск, куда с трудом можно довезти даже простую передачу с водкой и селедкой, – ибо:

– Тамоди уж очень холодно, что даже птицы падают на лету от 80-градусного холодища.

Или – имеется в виду схватка с Твардовским за право Росинки расти там, где:

– У нас это запрещено-о, – а также и том, что:

– Жирные не бывают жадными.

Свиньи?

– В том числе.

Сейчас:

– Солженицын пришел с Запада.

Ричард Темпест из Иллинойского университета – один из авторитетнейших специалистов по творчеству Солженицына, так как родился в Лондоне – вырос в Москве, получил образование в Оксфорде, и теперь живет и работает в Америке.

Читал:

– Август 14-го, кто-то уже переводил Красное Колесо, – и это всё Заграницей! – След-но:

– Сколько же еще премий было выписано за Это Дело – как? – имени Ленинского Комсомола!

Солженицын был чрезвычайно известен, – говорит Темпест, в середине 70-х уже.

Для местных же олухов царя небесного это было одно и тоже, что Солоухин, ибо все они, как тигры на одну породу похожи. И кто из них – кто, – а разница?

Переводчик Солженицына тогда: Гарри Виллис – перевел Красное Колесо, Архипелаг Гулаг и т. д. – пр-но?

В России публикации Сол-на закончились в 63-м году – Матренин Двор и Случай на Станции Кречетовка в Новом Мире.

Откуда взялась ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ известность Солженицына за рубежом, если Набоков никак не мог добиться, чтобы:

– Да за вы Лолиту хоть, сукины дети, заплатите по-человечески!

Темпест очень полюбил художественные приемы Солженицына!

Номера журналов с произведениями Сол-на были изъяты из библиотек. КАК и, – этеньшен, и:

– Про пьянку в райкоме комсомола Юрия Полякова, – ибо – прием известный:

– Без запрета, что еще там читать?!

Сочинение Сол-на – плод больного воображения. Тогда, почему не выбрали для него сразу хоть Ирак или Иран, где тепло и верблюды, а направили прямо в загребущие лапы англо-итало-американской – однако – как оказывается:

– Красной профессуры!

Говорится:

– Солженицын лихо ниспровергает коммунизм!

– Дак, мил херц, для того и ниспровергает, читобы у наз был повод иво ремонтировать-ь!

Как Штирлиц, без абсолютной боязни идет и даже не спешит в лапы Мюллера:

– Везде же ж наши люди дела-то подшивают. – Но:

– Деньги на ремонт благоустройства власти – тоже нужны, а без разбитого – что там было на съемке Ивана Грозного и другой Эйзенштейн-овской Мейерхольд-овщины – вентилятор или прожектор – уже тогда Перестройка:

– Ура, – как говорится:

– За этого козла все заплатите! – И:

– Издавали, и изучали, и кричали.

Тоже самое слова Андропова, что этот хулиганствующий элемент, Солженицын, разгулялся, развертелся на пупе – добавьте еще немного на ему противостояние.

Прием известный, как лечение подобного подобным:

– От нечего делать распространять такую дэзу, чтобы:

– Назад, бляди, у вас полезло! – А:

– Мы – как обычно – нечаянно победили.

И даже более того:

– Иначе-то и вообще нам делать нечего, так как все настолько пристрастились к коммунизму, что как мухи на мёд:

– Лезут и лезут, а нашим умнейшим в мире дрозофилам уже и даже:

– Пролету нет никакого! – Глаза красные уже начали расти у них на жопе, а всё мало.

Спрашивается:

– Кому иму?

Однако, далеко не пустому разглагольствованию. Обычное дело, сэр, чтобы ничего не делать в светлом будущем, а только отдыхать в Ялте:

– Сегодня делаем прививки, – так как все ЗА?

– А нам мало!

Ибо:

– Противоударные силы полностью слабеют на этом безрыбье.

Поэтому и решили сделать из Солженицына колбасу, хорошую – докторскую, чтобы так лечила от Нестояния: