– Вот это открытие! – расцвел Жеребцов. – Едем брать…

– На основании этого совпадения нам разрешения не дадут. Гусаков – свидетель неважный. Он задремал, а Манька выскользнула из дома.

Жеребцов фыркнул:

– А на кой нам ляд разрешение? Мы сами себе разрешим – проведем литерное мероприятие номер один.

– Обыскать жилище в отсутствие хозяина? Дешевый номер для бездарей. Нет, мы тщательно простучим каждый сантиметр стен, полы, если надо, подымем, но в присутствии дантиста. И ты будешь глядеть не отрываясь в его зрачки! Как только они превратятся в точку, заходит кадык, побледнеет – значит, там ищем! И сделаем это завтра.

Жеребцов полюбопытствовал:

– Аполлинарий Николаевич, что это? Какие фото на столе?

– Это Гартье в свое время забрал у родственников портреты пропавших женщин. Посмотри внимательней, что у них общего?

– Все молоды, хорошенькие.

– И еще заметь: они все, как наша Манька, брюнетки и с крупными, объемистыми бюстами. Красота, я сказал бы, одного порядка! Все они, по справкам, не отличались безупречной нравственностью. То есть можно было подойти на улице, пообещать деньги, и они пошли бы за незнакомым. Впрочем, утро вечера мудренее. Я пришлю горничную Глашу, она тебе здесь, в кабинете, на диване постелит.

…Всю ночь Жеребцову снились бандиты, захватывающие дух погони и округлые прелести Глаши.

Ровно в девять утра в Большом Гнездниковском произошла встреча: Соколов, еще накануне соединившись по телефону 171-86 с владельцем загадочного дома по Старой Басманной неким Половинкиным, пригласил его к себе: «Для конфиденциального разговора!»

Этот Половинкин, оказавшийся зажиточным владельцем многих домов и желчным, нервным господином, никак не мог уразуметь, зачем господа сыщики желают осмотреть его дом.

– Городская управа хочет его купить под наши нужды, – соврал Жеребцов. – За о-очень большие деньги.

– Поехали, – сразу же согласился Половинкин.

Путники поймали какого-то ваньку – древнего деда, не спешившего погонять полудохлую кобыленку рыжей масти, и скромненько отправились на Басманную. Хотя Соколов был в штатском неброском костюме, но его величественный вид, строгий взгляд умных глаз создавали впечатление чего-то генерал-губернаторского. Он внушительно произнес:

– Господин Половинкин, ни в коем случае не говорите вашим жильцам, что мы из сыска. Не следует волновать умы.

Половинкин в ответ что-то буркнул.

…Сначала для проформы зашли в хозяйские апартаменты. Бегло огляделись и направились к дантисту. В кресле у того, открыв рот, сидела пациентка в пышном шелковом платье и с крупными бриллиантами в ушах.

– Это супруга городского головы Гучкова, – с придыханием шепнул Половинкин. – Важная дама!

Дантист зашевелил усищами.

– Что угодно, любезные?

– Простите за беспокойство, – самым душевным тоном изрек Соколов, – осматриваем здания города, чтобы предотвратить обвалы.

– Господа из городской управы, – выпалил глупый Половинкин.

Дама, продолжая держать рот открытым, удивленно вытаращила глаза: сотрудники ее мужа? Но она таких никогда не видела.

Дантист гневно раздул щеки, отчего палкообразные усы зашевелились.

– И что вы намерены в моем доме делать?

– Осмотрим состояние кладки и быстро уйдем, – миролюбиво ответил Соколов. И поклонился даме: – Извините, такая у нас работа. – Кивнул Жеребцову: – Николай Иванович, приступай.

Квартира дантиста ничего примечательного не представляла. Кроме обычных удобств и спальни, были крошечный зубоврачебный кабинет и обширная гостиная с мраморным камином, диваном, книжным шкафом, малиновой козеткой и прочим. Зато на стене, отделявшей от хозяйской половины, висел громадный персидский ковер, от пола до потолка увешанный старинным оружием: алебардами, пистолетами и ружьями, пищалью с золотой насечкой, булатной саблей, цепью гремячей, плеткой с серебряным набалдашником и еще чем-то.