– Во всем ему покаюсь!

Соколов прислал Жеребцова, который составил протокол допроса.

На сей раз сынок библиофила был предельно откровенен.

– Мне до зарезу были нужны деньги, – сказал Дмитрий, и на его глазу блеснула слезинка. – С любимой женщиной хотелось съездить в Ниццу, да чтоб с шиком! А тут продулся в карты, кругом задолжал. К отцу на поклон идти? Нет, это бесполезно. На мои «глупости» он и копейки не дал бы. Предпочел бы купить еще один автограф Пушкина или рукопись Гоголя. Ему развлечение – рыться в мертвых бумажках, а у меня остаток молодости проходит. На свете если есть что важное, то только любовь и азартные игры. Остальное – гиль!

…Выяснилось, что именно в этот момент, как на грех, подвернулся ему некий «князь Б.» (газеты его фамилию не расшифровывали). Он обещал Дмитрию за некоторые редкости из коллекции Абрамова (у которого однажды был дома) громадные деньги, ибо и сам «пожираем коллекционерской страстью».

Зародился план экспроприации раритетов, вроде бы вполне безобидный. Бывая часто у отца, Дмитрий в его отсутствие составил известный нам чертеж. И совсем без особых хлопот за пять рублей устроил какому-то студенту-медику (личность не установлена) «случайную» встречу с отцом в лавке Шибанова.

Остальное читателю известно. Решившись однажды лишь на малый грех, человек против своей воли скатывается в преступную клоаку, из которой выхода нет.

Суд лишил всех прав состояния и отправил на каторгу: Дмитрия на три с половиной года, Терентия Хвата на девять лет.

Что стало с остальными героями? Ульянинский в 1912 году в типографии Рябушинского напечатал тиражом триста двадцать пять экземпляров трехтомный каталог своей обширной библиотеки, ставший важным вкладом в российскую культуру. Этот каталог считается необходимостью всякого серьезного библиофила. Умер Дмитрий Васильевич в страшный для России год, когда до власти дорвался торжествующий хам, – в девятьсот восемнадцатом. Ему было пятьдесят семь лет.

Владимир Чуйко вел успешный антикварный торг в своем магазине на Мясницкой, пока большевики не отняли у него все, что он имел.

Плугом пропахала история жизнь Якова Рацера. Но с этим интересным человеком мы встретимся в следующем рассказе.

Что касается библиотеки Абрамова, то без хозяина она распылилась, разлетелась.

Впрочем, на этом свете все кончается – рано или поздно. Сенатор и кавалер Гавриил Державин мудро писал: «Река времен в своем стремленьи уносит все дела людей…»

Обычная тишина усадьбы графа Соколова на сей раз была нарушена. Хозяин давал званый обед. Причинами тому были успешно завершенное дело об убийстве библиофила и приезд из Петербурга отца-генерала, члена Государственного совета. Эта встреча вдруг приобрела совершенно неожиданный характер.

Теплый и чистый вечер середины августа медленно умирал в розовых сумерках. Из кухни пахло осетриной и раками. Громадный дубовый стол вынесли в сад. Его накрывали шестеро нарочно приглашенных лакеев.

Эта усадьба еще недавно принадлежала отпрыску древней, но вдребезги разорившейся фамилии. Изнурив свое тело беспутной и нетрезвой жизнью, отпрыск безвременно почил. Усадьбу пустили с молотка. Ее владельцем стал Соколов.

Создателем усадьбы был современник Екатерины Великой – знаменитый архитектор Старов. Любитель одиноких прогулок, Соколов легко представлял себе ту жизнь, которая кипела здесь лет сто назад.

Старинные люди любили торжества и умели веселиться.

Еще накануне праздника сюда съезжалась сотня-другая тяжелых карет. Важные отцы семейств, украшенные бриллиантовыми орденами, толстые мамаши в немыслимых кринолинах, очаровательные дочки с розовыми личиками, волокиты всех возрастов, одетые по последней моде, возбуждавшиеся лишь при мысли об амурных утехах, и в сих утехах вполне преуспевавшие.