– Ла Бри! – после недолгого размышления крикнул барон.

– Да, сударь?

– Есть ли в Бар-ле-Люке хороший ювелир?

– Есть. Тот, что запаял серебряный кубок мадемуазель Андреа.

– Очень хорошо. Андреа, отложите в сторону бокал, из которого пила ее королевское высочество, а все остальное велите отнести в карету. А ты, бездельник, марш в подвал и подай господину офицеру, что там у нас осталось из хорошего вина.

– Одна-единственная бутылка, сударь, – с безмерной грустью сообщил Ла Бри.

– Вполне достаточно.

Ла Бри ушел.

– Андреа, дитя мое, полно! – взяв дочь за руки, промолвил барон. – Не грустите. Мы отправляемся ко двору. А там немало вакантных должностей, немало и аббатств, которые можно получить, хватает и полков без полковников, и нерозданных пенсий. Двор – это чудесная страна, где ярко светит солнце. Держись всегда там, где оно сияет; кому, как не тебе, купаться в его лучах. А теперь, дитя мое, ступай.

Андреа, подставив барону лоб для поцелуя, удалилась. Николь последовала за ней.

– Эй, Ла Бри, чудовище! – крикнул, выходя последним де Таверне. – Позаботься о господине офицере! Ты слышишь меня?

– Да, сударь, – отвечал из подвала Ла Бри.

– Ну а я, – продолжал барон, направляясь к себе в комнату, – пойду соберу бумаги… Андреа, понимаешь ли ты? Через час мы уедем из этой конуры! Наконец-то я покидаю Таверне и, надеюсь, навсегда. Все-таки славный человек этот колдун! Право же, я становлюсь чертовски суеверен. Ла Бри, поторопись, мерзавец!

– Сударь, мне пришлось идти на ощупь. В замке не осталось ни единой свечки.

– Да, похоже, самое время уезжать, – пробормотал барон.

Тем временем, возвратясь к себе в комнату, Андреа деятельно принялась готовиться к отъезду. Николь помогала ей в этом с усердием, благодаря чему тень, легшая на их отношения из-за утренней размолвки, быстро рассеялась.

Андреа краешком глаза посматривала на Николь и улыбалась, видя, что у нее даже не будет необходимости прощать служанку.