Вполне подходящее место, ведь здесь медленно умирали музыкальные инструменты семейства Смайт-Смит. И вот теперь она застряла здесь до тех пор, пока не закончится творившееся в коридоре безумие. Энн не знала наверняка, что там происходит, хотя до ее слуха доносились громкие крики, глухое ворчание и еще какие-то тошнотворные звуки, напоминавшие удары плоти о плоть.

Присесть здесь было негде, поэтому пришлось опуститься на холодный деревянный пол, опершись о стену рядом с дверью, и ждать, пока там все не закончится. Что бы там ни происходило, она в этом участвовать не хотела. И что еще более важно, ей совершенно не хотелось оказаться поблизости, когда этих возмутителей обнаружат. А это непременно скоро произойдет, ибо поднятый ими шум вряд ли остался незамеченным.

Мужчины в большинстве своем идиоты, но в коридоре находилась и женщина, поскольку кричала именно она. Энн расслышала имя Дэниел и, кажется, Маркус. Похоже, это был граф Чаттерис, которого она встретила в начале вечера и который был явно влюблен в леди Гонорию…

Похоже, кричала как раз она.

Энн покачала головой: это не ее дело, и никто не осудит ее за то, что она пожелала остаться в стороне. Никто.

Кто-то с силой ударился о стену у нее за спиной, так что она отлетела на целых два дюйма и со стоном закрыла лицо руками. Ей никогда отсюда не выбраться. Может, пройдут годы, прежде чем ее бездыханное высохшее тело найдут поверх трубы и двух флейт, образующих крест.

Энн покачала головой. Нужно перестать читать на ночь мелодраматические романы, которые она брала у Гарриет. Ее юная подопечная мнила себя писательницей, и день ото дня ее произведения становились все мрачнее и трагичнее.

Наконец звуки ударов прекратились, и противники в изнеможении сползли на пол – Энн почувствовала это через тонкую стену. Один из них сидел прямо позади нее, и они наверняка прислонились бы спина к спине, если бы их не разделяла стена. До слуха Энн доносилось тяжелое дыхание и обрывки фраз. Она вовсе не собиралась подслушивать, но что было делать, раз уж она застряла в этой кладовой.

И тут вдруг до нее дошло: незнакомец, что ее поцеловал, не кто иной, как граф Уинстед, старший брат леди Гонории! Энн видела его портрет и должна была бы узнать. Художник прекрасно передал основные черты: волосы оттенка крепкого кофе и красиво очерченный чувственный рот, но в остальном сходство было неполным. Да, вне всякого сомнения, он был красив, но ни один художник не смог бы передать спокойную изысканную уверенность мужчины, знавшего свое место в мире и находившего его вполне удовлетворительным.

Господи, ну и вляпалась же она! Поцеловалась со скандально известным Дэниелом Смайт-Смитом! Энн знала о нем все – впрочем, как и остальные жители Лондона. Несколько лет назад он стрелялся на дуэли и был вынужден покинуть страну, чтобы остаться в живых. Но, очевидно, с отцом соперника они заключили своего рода перемирие. Леди Плейнсуорт как-то сказала, что граф наконец вернется домой, а Гарриет пересказывала Энн все сплетни. В этом отношении девочка была весьма полезна. Но если леди Плейнсуорт узнает о том, что случилось сегодня вечером… Карьере гувернантки придет конец. Энн не только не оставят в этом доме, но и наверняка не возьмут ни в какой другой, если станет известно, что она крутила шашни с графом. А ведь она с таким трудом добилась этой работы! Только вот ни одна заботливая мамаша не наймет своим дочерям гувернантку сомнительных моральных принципов.

Но ее вины в случившемся нет. На этот раз она действительно не сделала ничего дурного.

Энн вздохнула и прислушалась. В коридоре вроде бы воцарилась тишина. Нет, шаги еще слышались, но разобрать, сколько там народу, не представлялось возможным. Она выждала еще несколько минут, а потом, уверенная, что коридор опустел, повернула дверную ручку и осторожно вышла из своего убежища.