Теперь же он мог смотреть, сколько хотелось.

Разве при жизни такое бывает?

А ещё в небе были облака – настоящие, белые. И мягкие тучи, похожие на горстки тёмной ваты. Ещё – летали аппараты самых непривычных форм. Вот как сейчас – блестящий шар гнал стадо облаков куда-то вдаль.

Его поселили у окна, потому что узнали, что он курит. Как только летающие колонны перенесли его в изящное здание с колоннами, сразу, шалея от собственной наглости, и попросил разрешения зажечь сигарету. Ещё и честь почему-то отдал.

Ангелы были как люди, только лучше. Лица всех их были прекрасны, а одежды – белы настолько, что сияли. Он даже проверил: поднёс руку к рукаву ангела, самого младшего на вид. На руке отразился отблеск. Убрал – нет отблеска, поднёс – есть. Затем ангел заметил это и рассмеялся. На душе стало тепло, и он рассмеялся в ответ, но больше глупостями не занимался.

– Прекращай курить, Мэрион. Это безответственно, – сказали ему, и тогда он бросил сигару под ноги и затоптал. Хотя, если подумать, и чего это он так? Ведь и имя было не его, но может быть, ангелы знали какое-нибудь секретное имя, под которым он родился?

Удручённо покачав головами, сияющие существа открыли ему правый глаз, обработали кожу головы и повели по коридору. Пока вели, навстречу им вышел мужчина, пожилой на вид, с газеткой в руках, в одних трусах и тапочках. Поздоровался с ангелами и с ним. Он был удивлён: пожилого не коснулась дряхлость. Да, седые волосы, да, морщины, но лишь самые яркие. Мышцы его были по-прежнему упруги, и даже… в общем, он старику даже позавидовал, потому что сам так не выглядел даже в первой юности.

– Друг Адитус! – высокий и горбоносый ангел кинулся старику наперерез. – Э-э… не смущайте нового человека! Вы видите, вы его испугали!

– Ни капли, – по-детски возразил он, пялясь на старикана. Потом перевёл взгляд на ангела – и вдруг понял, что даже под свободными белыми одеждами видно, насколько тот пропорционален и крепок. Он заозирался по сторонам.

Как на подбор – прекрасные. Разные, разные – но глаза было так сложно отвести! Люди, ангелы, женщины, мужчины, старые, зрелые, молодые, одетые полностью или разгуливающие в шортах и майке – все они были так приветливы, так отлично сложены, так… прекрасны, что они могли ходить, не прикрывая наготы – и никто, никто во Вселенной не посмел бы делать им замечаний!

Он смотрел, забывая хотя бы кивать в ответ на приветствия.

Его привели в белоснежную комнату и сказали, что он может принять душ. Деликатно оставили наедине с собой. Он тут же наткнулся на зеркало (отражение выпрыгнуло, как из западни) и долго смотрел на себя.

Мрачный взгляд из-под неприятно густых и широких чёрных бровей. Часть волос на голове сожжена, на их месте – заживающий шрам. На губе – ссадина, по подбородку, правой щеке и выше, до линии волос, размазана подсохшая кровь. Лоб и уголки глаз – в ранних морщинах. Сломанный в юности нос. Копоть – на лице, волосах, руках, одежде. Одежда… казённый тёмно-зелёный комбез со знаком на груди: неполностью закрашенный круг. Покрыт пылью, копотью. Миллион карманов – вынутые оттуда вещи оказывались на стерильной настенной полочке и тут же обнаруживали своё уродство. Смятая пачка сигарет. Захваченная при побеге душа-оружие. Верёвка. Пропускная штрихкод-карта сэра М. Остатки пайка в коробке.

Почему-то было стыдно.

Раздевшись догола, мрачно оглядел себя ещё раз. Животик, да. С его телосложением у него всегда будет животик, не то что у них. Уродливые шрамы исполосовали всю левую сторону тела и спину. Мышцы вспухли неравномерными буграми по плечам, а ноги же, наоборот, тонки, как спички. Да. Какое может быть сравнение с ними, ангелами и душами праведников…