– Я чувствую, много страданий выпало на твою юную душу, – с сожалением в голосе сказал настоятель собора, – но, кроме того, вижу я, что душа твоя всё же не очерствела. Я делаю этот вывод из того, как ты отзываешься о своём хозяине. Это многого стоит. А насчёт того, что тебе не верилось в существование нашего города, так это же всё так просто. Мы никогда никому ничего не доказываем. Очень многое не показываем. Но вот тебе хочется и показать, и рассказать о нашем городе, и о наших мастерах. Пойдём со мною. Ты сейчас это всё увидишь и услышишь.

Отец Мефодий направился к выходу, Панфил последовал за ним. Они вышли из собора и направились к зданию во внутреннем дворе. Внутри этого здания стоял длинный стол, за которым сидело несколько человек переписывающих какие-то книги.

– Это наша мастерская, – пояснил отец Мефодий, – а это – писари нашего Храма. Каждый из них переписывает одно Евангелие. Когда каждый из них закончит свой труд, мы сошьём эти четыре Евангелия вместе, и таким образом получится одна книга Нового Завета. Таким же образом мы переписываем и Старый Завет. Кроме того, у нас есть мастера, которые пишут иконы, есть и те, кто делает список со старых икон. Здесь ты можешь видеть некоторые из них. Естественно, это очень кропотливый труд и требует старания и умения. Я надеюсь, что у тебя тоже есть желание попробовать себя в этом деле?

– Конечно же, есть, – с удовольствием подтвердил Панфил.

– Ну тогда завтра после утренней службы я жду тебя здесь, – сказал настоятель Храма, – ну а сейчас ступай отдохни, поздно уже.

Панфил вышел из мастерской и направился в гостиную, где его уже ждал Мирослав. Он ещё не спал. Видно было, что он слегка разочарован поведением своего подчинённого. Однако, не подав вида, он спокойно спросил:

– Ты что так поздно. Где ты был?

– Я был всегда здесь, – оправдывался Панфил, – сначала в Храме, а потом отец Мефодий пригласил меня посмотреть их мастерскую.

– Ну, коли так, то ладно, – зевая, пробормотал Мирослав, – Ну а теперь давай спать, завтра мне надо рано вставать. Глава города хочет мне поутру городское хозяйство показать.

Последние слова Мирослав уже не говорил, он их просто выдохнул. Панфил ещё немного погулял в своих сегодняшних воспоминаниях, и так незаметно для самого себя крепко уснул.

Проснулся Панфил, когда солнце своими первыми лучами, коснулось его глаз. Он встал и с огорчением понял, что проспал утреннюю литургию. Быстро умывшись и быстро позавтракав горбушкой свежего хлеба с молоком, стоявшими на столе, Панфил поспешил в мастерские. Отец Мефодий радостно поприветствовал его. Затем он посадил его за стол рядом с собою и сказал:

– Вот тебе, Панфил, Евангелие от Иоанна, а вот тебе холсты. Старайся переписывать внимательно. Запомни, здесь важно каждое слово, каждая точка и запятая. Когда напишешь первый лист, покажешь его мне. Ну а теперь с Богом, начинай!

Панфил взял в руки перо, обмакнул его в чернильницу и начал писать.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё через Него начало быть, и без Него ничего не начало быть, что начало быть. В нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…»

В мастерской стояла мирная тишина. Слышан был только скрип пишущих перьев. Панфил выводил со старанием каждый слог. Ему было очень приятно заниматься этой перепиской. Когда он закончил первый лист, ему вдруг показалось, что время как бы остановилось. Оно изменило своё движение. И он решил поделиться своими переживаниями с отцом Мефодием. Взял свой переписанный лист и показал его настоятелю. Отец Мефодий осмотрел его труд и утвердительно покачал головой. Панфил радостно улыбнулся и прошептал: