Начальник Главного управления по делам печати, речь и походка которого свидетельствовали о том, что большую часть третьего акта тот провёл в буфете, тянул за собой худощавого мужчину средних лет в дорогом костюме, с ермолкой на голове, в пенсне, с короткой бородкой и густыми усами.

– Вот, господа, знакомьтесь! В тот момент, когда все чествуют исполнителей, одаривших нас музыкой «Парсифаля», мне кажется абсолютно справедливым обратить внимание и на тех, кто донёс до нас поэтику вагнеровской мистерии!

Толстой заметил, как присутствовавшие на сцене стали подступать к появившейся паре, а Татищев тем временем продолжил, указывая на человека, которого чуть ли не силой привёл с собой:

– Господа, позвольте представить: Виктор Павлович Коломийцов! Кто бы мог подумать, что юрист по образованию превратится в самого уважаемого переводчика либретто опер Рихарда Вагнера и в завсегдатая Байройтского фестиваля, а потом станет автором русского текста «Парсифаля», который вы сегодня исполняли!

Когда аплодисменты стихли, Сергей Татищев указал рукой на Толстого:

– Не стесняйтесь, граф, подходите ближе. Господа, это Михаил Алексеевич Толстой, цензор. Он сделал всё возможное, чтобы Виктор Павлович при переложении либретто не упустил ни одной важной детали, задуманной самим Рихардом Вагнером!

Певцы по-доброму рассмеялись. Михаил, смутившись и от их весёлого смеха, и от того, что до сих пор не удосужился лично познакомиться с переводчиком, протянул руку Коломийцеву, и они вдвоём начали принимать поздравления от кокетничающей Литвин (Кундри), искренне улыбающегося Куклина (Парсифаля), благодарного Ильина (Клингзора) и стеснительного Григорова (Амфортаса). Исполнитель партии Гурнеманца Селиванов поклонился и с усмешкой произнёс: «Мою роль, господин цензор, вы могли бы и подсократить, а то добрая часть зала благородно похрапывала в такт продолжительной истории о Граале…»

– Так вот вы какие, мастера слова! Всегда мечтала побеседовать с вами, – промолвила подошедшая к Коломийцову незнакомая Толстому серьёзного вида молодая женщина.

– Кто это, Сергей? – шёпотом спросил Михаил, обернувшись к Реброву.

– Ты её знаешь под псевдонимом Святослав Свириденко. София Александровна Свиридова, автор многочисленных трудов о Рихарде Вагнере, собственной персоной, – тихо проговорил Ребров.

– Уважаемая София Александровна, – обратился к даме Толстой, – не имел чести ранее быть знакомым лично, но мы с моим коллегой и другом Сергеем всю прошлую неделю до хрипоты в горле обсуждали вашу брошюру «Парсифаль» в конторе Управления по делам печати. Сегодняшний спектакль, и особенно юные девы-цветы, – Михаил широко улыбнулся стоящим неподалёку актрисам, – убедили меня в вашей мысли о том, что вагнеровская мистерия имеет общечеловеческое значение…