Так продолжается довольно долго. Может час, может больше. Наконец он слышит голос сокамерника:

– Ну что, болезный, проснулся? Не привык к такому пробуждению?

Он смотрит на соседа. Лицо Стаса красное, на лбу испарина, но глаза улыбаются.

– Что это было Михалыч?

– Что – не знаю, но так начинается каждое утро. Привыкай.

– Вот гады! – Егор рывком сел. – Зачем им это надо?

– Да ты не горячись. Адаптируешься, – Стас откинулся на мохнатую зеленую стену «аквариума». – Признайся, ведь сейчас тебе не так уж и плохо? Скорее наоборот?

– Хм, – Жора прислушался к себе. Несмотря на эмоции, тело ликовало, звенело, требовало движений. Он давно не чувствовал себя так хорошо. В физическом плане, конечно.

– Я вот что думаю, – продолжал, тем временем, сосед, – все, что с нами происходит, имеет какую-то цель. Давай посмотрим на это не глазами узника, а со стороны. Нас кормят, поят, обеспечивают другие физиологические функции. Значит, мы им зачем-то нужны? Каждое утро начинается подобной встряской, которая, как мне показалось (да и не только мне), приводит организм в великолепную форму. Ты можешь возмущаться: дескать, нас не спросили, мы пленники, все происходит без нашего ведома. Согласен. Но, обрати внимание, если не считать заточения, ничего плохого с нами пока не сделали. Более того: о нас заботятся, нас тренируют и совершенствуют. Делаем вывод: мы им нужны. Мы представляем для них некую ценность. Мне кажется, нас к чему-то готовят. А вот к чему, я надеюсь, мы вскоре узнаем.

– Да уж, может и узнаем. У меня один вопрос. Ты сказал: «нас совершенствуют». Что ты имел в виду?

– Скажи, есть ли у тебя на теле рубцы или шрамы? – вопросом на вопрос ответил Стас.

– Ну да, – Егор машинально взглянул на тыльную сторону правой кисти и его глаза округлились. Приобретенный еще в детстве, уродливый выпуклый шрам, сгладился и стал заметно ẏже.

– А через пару дней он у тебя совсем исчезнет, – биолог хихикнул. – Что, удивлен? Мы здесь не просто пребываем. Нас улучшают. Нас чистят, исцеляют, делают сильнее, быстрее, и, черт знает еще что.

– Исцеляют?

– Да. Мне 63 года.

– Шестьдесят три?! Я думал меньше.

– Да, конечно. Сейчас поймешь. Как ты, наверное, догадываешься, в этом возрасте люди здоровыми не бывают. До появления здесь, у меня был целый букет хронических заболеваний: астма, гипертония, простатит, и масса других мелких болячек. Я жил на медикаментах. Когда я попал сюда, голый, без вещей, первая мысль, посетившая меня, была: «как я смогу жить без лекарств». Но через два дня я уже об этом не думал. Симптомы постепенно, но весьма быстро, исчезли. Я давно не чувствовал себя так великолепно, как сейчас. Человек твоего возраста и состояния здоровья не поймет, что это значит. А я счастлив. Оказывается, в моем возрасте многого не надо.

– Фантастика! Знать бы, что им от нас надо?

– Знаю лишь одно: мы представляем для них ценность. С обычными пленниками так не обходятся. Нас могли бы держать в условиях хлева. Впроголодь и без гигиены.

– Ну, гигиены-то особой я не наблюдаю, – Егор хмыкнул, – уже почти сутки, как с водой соприкасаются только мои губы.

– Неужели? – Стас ехидно ухмыльнулся. – А ну-ка, пощупай свой подбородок.

Егор тронул лицо рукой, ожидая ощутить колкость однодневной щетины. Но ее не было!

– Что за…

– А есть ли у тебя ощущение несвежести тела, сударь?

– Н-ну, трудно сказать.

– То-то и оно. Не знаю, как это происходит, но нас регулярно «моют», стригут. Нам бреют те части лица, которые мы раньше обрабатывали сами, – с этими словами сосед удовлетворенно погладил щеточку своих топорщившихся усов. – Чистят не только нас, но и «аквариум». Если бы тебя вчера вырвало, содержимое твоего желудка исчезло бы в ту же секунду. Короче, вся инородная субстанция (читай – «грязь») удаляется.