– Я только хотел узнать, почему какой-то чем-то противный, но все же явно необыкновенный старикашка, каких я никогда в Южной Пальмире раньше не замечал, сказал перед своей смертью, что евреи не люди?

– Мало ли что говорят старикашки, пусть даже противные и необыкновенные, нашел время выяснять.

Произнеся это, незнакомец с каким-то новым интересом посмотрел на Аркадия и резюмировал:

– Не зря, конечно, тебя выбрали. Но ты это, все-таки береги себя.

Он о чем-то задумался, придирчиво разглядывая своего визави. Внешний вид Аркадия, видимо, стал внушать ему доверие. Один его глаз совсем заплыл, а другой уже не смотрел на этот мир, светясь надеждой и доверием к нему, несмотря ни на что.

– Хорошо, – принял решение незнакомец, – пойдем к Шломо Евсеичу, но если остановят, рта не раскрывать.

19.

Квартира Шломо Евсеича, в которой прошло детство Аркадия, представляла сейчас из себя печальное зрелище, будто с нее содрали кожу. Жизнь ушла из нее. В большой комнате на складном стульчике, стараясь слиться со стеной, сидела подчинившаяся сразу всем обстоятельствам супруга Шломо Евсеича. Сам он пригласил гостей в помещение, которое прежде служило кухней.

– Я ничего тут не оставил, – сказал пока еще живой квартиросъемщик, – отдал все, кому сам хотел, а то, что никому не нужно, сжег во дворе. Правильно выглядишь, Аркаша. И что тебя сюда привело? Умеете сидеть по-турецки? Тогда не чинитесь, присаживайтесь на пол.

– Спасибо, мы постоим, – отклонил любезность незнакомец. – У Аркадия к вам вопрос. Юношу интересует, почему некий старичок, перед тем, как героически погибнуть от рук оккупанта, заявил, что евреи не люди? Мне тоже будет интересно узнать ваше компетентное мнение.

– Старичок был такой свеженький, похожий на большую макаку-альбиноса?

– Ну да, – удивленно подтвердил Аркадий. – Никогда раньше его не встречал.

– Что же тут странного? – спросил Шломо Евсеич. – Вся Южная Пальмира очень велика. Вы существовали в разных пространствах, о времени не говоря. Надо было произойти гигантской квантово-исторической флуктуации, чтобы вы пересеклись. Она и произошла.

– Квантово-историческая флуктуация? – переспросил незнакомец с бандитской рожей и уточнил. – Более сильная, чем Октябрьский переворот?

– Более, – ответил Шломо Евсеич. – Возможно, что и восстановление Царства Израиля, земного, разумеется, не за горами. Но и это, согласитесь, уже кое-что для народа, одноименный вопрос о котором стараются вот уже две тысячи лет так или иначе окончательно решить. У христианства и мусульманства, как вы заметили, не получилось, да и не могло получиться. По сути, они саботировали его окончательное решение. Думаете, это оставалось незамеченным?

– Думаю, что не оставалось, – отозвался обладатель бандитской рожи.

– Так вот, Аркаша, старичок твой – маг, причем далеко не последней из степеней посвящения.

– Но это же ненаучно! – разведя руками, воскликнул Аркадий, и его здоровый глаз вновь засиял живым интересом к познанию. – И разве маги против евреев?

Шломо Евсеич ответил не сразу. Видно было, что он и не хочет отвечать, потому что ответ не радует его самого. Но все же произнес, хотя и нечто уклончивое:

– Смотря, какие. Но многие таки против. А чего ты от них хочешь, если наш Бог без энтузиазма относится к источнику их силы.

– Их силы? Разве не в знании сила? – совсем растерялся Аркадий.

– Еще как в знании, – не стал спорить Шломо Евсеич и почему-то укоризненно посмотрел на незнакомца. И тот даже как будто завиноватился. Но только слегка.

– Где сейчас Ленин? – совершенно неожиданно для Аркадия спросил Шломо Евсеич.