. Если свести проблему к ее основной сути и вспомнить приведенное ранее высказывание Ж. Праделя и Г. Корстенса о роли ЕСПЧ в столкновении процессуальных логик commonlaw и романо-германской правовой традиции, то ЕСПЧ выступает в данном случае проводником первой и стремится внедрить в континентальное уголовное судопроизводство идею перекрестного допроса (crossexamination), когда право допросить свидетеля противоположной стороны рассматривается как фундаментальное и системообразующее133, что в значительной мере связано с недостаточной процессуальной формализацией предварительного расследования. Напротив, континентальная система построена на совершенно другом – полноценной процессуальности в уголовном судопроизводстве предварительного следствия. Иначе говоря, доброкачественность доказательств обеспечивается в ее рамках не специальными судебными механизмами типа crossexamination, а статусом следователя (а иногда даже судебного следователя или французского juged’instruction), процессуальной формой следственных действий, наделением правами лиц, в них участвующих, направленностью предварительного расследования на установление истины и т. п. Никто не отрицает, конечно, центрального места судебного разбирательства, но оно определяется не «перекрестными допросами», а обязанностью суда непосредственно исследовать все доказательства, принципом внутреннего убеждения, возможностью огласить письменные протоколы произведенных в ходе предварительного следствия допросов только при наличии специальных оснований. Другими словами, если есть основания для оглашения в суде показаний, данных в ходе предварительного следствия, то перед нами полноценное доказательство – при условии соблюдения, разумеется, при его получении на следствии всех уголовно-процессуальных форм, процедур и прав участников процесса. При этом любая сторона вправе в ходе дальнейшего судебного разбирательства данное доказательство комментировать, оспаривать, опровергать и т. п. В дополнительных гарантиях наподобие crossexamination в такой ситуации не возникает ни малейшей необходимости, не забывая ко всему прочему о том, что страны, где подобные гарантии существуют (Англия, США и др.), рассматривают их в качестве не дополнительных, а едва ли не единственных, поскольку ничего иного там просто нет: ни процессуальных форм следственных действий, ни особого статуса следователя, ни прокурорского надзора, ни надлежащей регламентации предварительного расследования в целом.

Можно ли внедрить в континентальное уголовное судопроизводство англо-американский перекрестный допрос, как это много лет упорно пытается сделать ЕСПЧ? В принципе, почему нет? Тем более что стороны, в том числе сторона защиты, и так, безусловно, имеют право задавать в континентальном судебном разбирательстве вопросы любому свидетелю, кроме, конечно, тех свидетелей, чья явка в суд исключена по объективным причинам. Сложнее другое: сделать такой допрос основной гарантией доброкачественности уголовно-процессуальных доказательств, напрочь забывая о континентальной процессуальной логике. Это уже ни к чему хорошему не приводит. Мы видим, как российский законодатель вместе с Верховным Судом РФ пытаются сконструировать какие-то «схемы», дабы вписать чаяния ЕСПЧ по имплементации перекрестного допроса в давно сложившуюся институциональную структуру отечественного уголовного процесса, в результате чего появляется ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ, предусматривающая возможность оглашения показаний свидетеля при наличии объективных препятствий для его явки в суд лишь «при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу» права «оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами». Наблюдаем и то, что ничего толкового в итоге не получается, поскольку никакого перекрестного допроса (как способа оспорить показания) «в предыдущих стадиях» нет и быть может, его там некуда разместить, да он там и совершенно не нужен. Мы также убеждаемся, что вследствие всех этих крайне наивных и малопродуктивных усилий возникают риски искажения классических уголовно-процессуальных институтов, например, очной ставки, которую пытаются «подстроить под требования сравнительно недавно образованного Европейского суда по правам человека», что не удается корректно сделать без разрушения данного исторически устоявшегося института, потому что «изначально очная ставка задумывалась для иного»