Мычко-Мегрин должен быть хорошо знаком с работами К. Г. Юнга и его последователями и, в таком случае, не удивлялся бы “редкой комбинации качеств” [12] Павла I. Просто Павел относился к типу людей, которых не мало и которые живут “здесь и сейчас” с исключительно конкретным восприятием и девизом – действие. Не прав Мычко-Мегрин и в том, что Павел Петрович не оставил ничего в благодарность потомкам. Главное, что от него осталось это построение государственности для последующего столетия, не говоря о его деятельности строителя.

Неверно понят Мычко-Мегриным и источник его религиозности. Павел был очень набожен по своей природе, воспитанию и сильной российской традиции, а не из-за того, что он чувствовал себя несчастным, бессильным, полным одиночества и беззащитности, считал себя гонимым, лишенным своих прав, постоянно боялся, что его не допустят до престола.

Безусловно, наложило отпечаток на поведение Павла несправедливое, пренебрежительное и даже оскорбительно-презрительное отношение к нему матери, которая, зная о своей узурпации власти, боялась, что сын может потребовать или даже вернуть себе законное право престолонаследия. А следом за таким отношением императрицы, “её приближенные не теряли возможности проявить по отношению к опальному все качества Хама, а вслед за ними и низший персонал достойно играл роль лягающего осла. Все это не могло не доводить Павла до белого каления”. [10]

Брикнер^>26 писал, что в своих депешах к шведскому королю в первое время царствования Павла, Стединский хвалил императора, отмечая, что он имеет много достоинств и держит себя непринужденно, часто в поступках своих проявляет справедливость и доброжелательность, поражая окружающих своим трудолюбием влияющего на других, заставляя их следовать его примеру.

Согласно Пескову^>27, “… его губил его характер. Его запальчивость, неосторожная прямолинейность, полное забвение в выборе средств при достижении восстановления попранной справедливости и полное пренебрежение впечатлением, производимым на окружающих его деятелей при достижении самых лучших целей, все это очень и очень вредило ему. Павел не умел управлять собой, не владел своими чувствами, а это вредило не только ему, но и его делу. В горячке пробудившихся страстей он утрачивал чувство меры, спокойное понимание окружающей обстановки, и, что важнее всего, в его действиях на первый план выступали мелочи, затемнявшие сущность дела, а иногда его уничтожавшие. … ближайшие помощники Павла, люди, пользовавшиеся его доверием и получавшие от него великие суммы и богатые милости, были люди большею частию подлые и недобросовестные. Их ненавидели и презирали, и они-то много способствовали гибели Павла”. [14]

Ковалевский отмечал, что: «Ряд ошибок и грубых выходок правительства в значительной доле объясняется тем, что находилось много лиц, не менее ограниченных, деспотичных, грубых, несдержанных, а может быть, и не менее невменяемых, чем сам император. Высшие сановники принуждены были выносить с невозмутимым спокойствием самые страшные унижения». [10] Очевидно, что обиженные приверженцы Екатерины исходили ядом по поводу действий Павла, не дав себе труда объективно посмотреть на его деятельность, поскольку он очень торопился изменить все недостатки правления своей матери.

У современников много насмешек вызывал факт установки Павлом возле своего дворца специального ящика для прошений любого смертного. Возможно, чтение писем простых людей в течение многих часов не царское дело, но стремление Павла из первых рук знать нужды и чаяния своих подданных заслуживает всяческого уважения, ведь ни до, ни после Павла I, ни цари, ни генсеки или президенты ничем подобным не занимались.