Алекс нашла полтинник в кармане брюк Саймона, которые он оставил в корзине для белья, затем дважды брала и клала на место одни из его часов, прежде чем наконец бросить их в сумочку. В сумочку, которую купил ей Саймон.

День был ясный, небо чистое. На Лори были солнечные очки с синими зеркальными стеклами, дешевые очки с автозаправки. Она ждала у своей машины.

– Готова ехать?

Машины Саймона уже не было.

– Где он? – спросила Алекс.

– Не знаю, – ответила Лори.

Вместо того чтобы подойти к машине Лори, Алекс направилась в сторону кабинета.

– Не надо! – крикнула Лори ей вслед. Но что Лори могла сделать? Не собиралась же она физически удерживать Алекс.

Когда Алекс открыла дверь, в кабинете никого не оказалось.

– Говорила же, – сказала Лори за ее спиной.

Алекс не знала, чего она ожидала – какого-то последнего шанса, возможности для обжалования. Раньше ей всегда что-то подворачивалось.

Лори не стала дожидаться, пока Алекс повернется и двинется за ней к машине, но Алекс, конечно, последовала за ней.

За белым, обшитым вагонкой зданием станции и широким бетонным перроном зеленой рябью колыхались на ветру деревья. Зелень была чересчур зеленой. Все казалось слишком ярким. Всего несколько часов, одна-единственная пересадка – и Алекс вернется в город. Вот-вот мембрана над головой сомкнется, отсекая это лето. Оно станет чем-то, что уже произошло, чем-то, что закончилось. Жизнью, к краю которой она подошла вплотную. Алекс понимала, что этим летом ей везло, но теперь все позади.

По дороге на станцию Лори была чуть ли не маниакально разговорчива и щебетала бойким легкомысленным тоном. Видимо, эта ситуация была ей знакома – возможно, такое случалось регулярно: какую-нибудь молодую женщину, какую-нибудь девушку нужно было тишком увезти, пока Саймон демонстративно прятался, поручив Лори за ним разгребать.

Алекс была исключением, но только до поры до времени.

Машина Лори была завалена хламом: в бумажных стаканчиках прокисали остатки кофе, на заднем сиденье, поверх спального мешка, валялся сложенный фольгированный солнцезащитный экран для лобового стекла. В машине пованивало псом Саймона. Похмелье Алекс усилилось, захватив ее нервную систему.

– Наверное, в городе сейчас хорошо, – говорила Лори.

Алекс, не отвечая, смотрела, как за окном одна за другой проносятся тенистые улочки, ведущие к станции и к городу. Там были рестораны, в которые она ходила с Саймоном, дороги, которые вели к домам его друзей. Теперь все это было ей недоступно.

– Знаешь, – продолжала Лори, – город пустеет. В августе. Там может быть здорово.

Когда Алекс в очередной раз промолчала, Лори искоса посмотрела на нее.

– Он сложный человек, – произнесла она. – Дело не в тебе.

Алекс не понимала, с чего Лори вдруг стала такой дружелюбной и даже взялась извиняться.

– Я в порядке, – сказала Алекс.

– Честно говоря, он как ребенок, – сказала Лори. – Совершенно неспособный жить в реальном мире. Бестолковый. Если бы не я, он бы, наверное, умер с голоду.

Алекс всмотрелась в ее лицо. Лори ненавидит Саймона, всегда ненавидела – теперь это стало очевидно. Странно, что Алекс не замечала этого раньше.

Алекс позволила Лори купить билет на поезд. Лори сохранила квитанцию – вероятно, для Саймона, в качестве отчета о расходах. А может быть, она должна была предоставить ее как доказательство того, что Алекс уехала.

– Это все? – обратилась она к Алекс, стоявшей со своей единственной сумкой. Это был не вопрос.

Алекс сидела на перроне. На соседней скамейке, широко расставив колени, болтали двое парней в линялых шортах-чиносах и бейсболках. Они держали в руках огромные пластиковые бутылки с водой и замолкали только для того, чтобы эффектно отхлебнуть. Сейчас они обсуждали затмение, которое случилось этим летом, частичное затмение. Говорили, что луна вот-вот закачается. По-видимому, не сию секунду, но скоро. Луна в небе закачается, и тогда нам всем пиздец. Эта перспектива, похоже, вызывала у них радостное возбуждение. Заметив Алекс, они заговорили еще громче.