Она поняла, что это ужасный вопрос, как только задала его, такие вопросы всегда отвечали сами на себя. Алекс видела, что Саймон больше не заинтересован, что его больше не трогает драма, которую она разыгрывает. Словно щелкнул выключатель. Это было хуже всего – видеть, как быстро Саймон отдалился, пустив в ход профессиональную отстраненность.

– Давай поговорим через неделю или около того, через несколько дней, – сказал Саймон. Он говорил так, будто никто и никогда не чувствовал себя более уставшим, чем он. Пытался успокоить Алекс, управиться с ней так же, как со своими клиентами.

– Но у меня не работает телефон, – возразила Алекс. Она сама услышала, как жалко это прозвучало. Жестокость Саймона казалась несправедливой, преступно несправедливой.

– Ты с ним искупалась.

– Он столкнул меня в воду. Ты же знаешь, что он меня столкнул.

Саймон ущипнул себя за переносицу. Алекс почувствовала, как мало минут у нее осталось, как внезапно все это подошло к концу. У нее закружилась голова. Она подумала о кровати, с которой встала утром, – она уже привыкла к этой кровати. А теперь все рушилось.

– Мне негде остановиться, – сказала Алекс.

– Не может быть. Разве у тебя нет квартиры?

Алекс уставилась на Саймона, мысленно пытаясь за что-нибудь уцепиться, но ничего не получалось. Ситуация не давала оснований ни для гнева, ни для внезапно охватившего ее чувства покинутости.

– Пожалуйста. – Алекс почувствовала, как ее лицо вытянулось.

– Тебе деньги нужны? – спросил Саймон. – Ты просишь у меня денег?

– Нет, – ответила она, и ее щеки вспыхнули. Конечно, ей понадобятся деньги.

– Я не хотел, чтобы все обернулось таким образом, – сказал Саймон. Он взглянул на экран компьютера, стараясь сделать это незаметно. – Лори может отвезти тебя на станцию. Она купит тебе билет.

Саймон взял телефон и стал усердно тыкать в него большими пальцами, хотя Алекс понимала, что смотреть ему там не на что. Может быть, ей следует просто стоять здесь, пока он не передумает? Использовать свое присутствие как оружие? Может быть, все пойдет по-другому, если она не выйдет из комнаты?

Саймон поднял глаза на Алекс, но выражение его лица было озадаченным, как будто к нему в кабинет забрела незнакомка. Затем его взгляд смягчился, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы Алекс это заметила.

– Я тебе как-нибудь позвоню, – снизошел Саймон. – Может быть, когда Кэролайн уедет.

Пока Алекс собирала свою одежду, домработница, словно нервный страж, топталась в дверях спальни. Ее что, туда Лори послала? От чего эта женщина должна была удержать Алекс? От воровства? Алекс упаковала в свою черную дорожную сумку вещи, которые подарил Саймон. Платья сдержанных тонов, брюки в офисном стиле. Алекс подумала о том, чтобы бросить все, что купил ей Саймон, – свалить всю одежду в кучу на кровати, – но, даже представляя себе этот жест, знала, что ни за что так не поступит. Она может продать кое-что из этих вещей, если придется. Глупо было снимать бирки. Рассчитывать, что это навсегда.

Алекс аккуратно все сложила, прежде чем убрать в дорожную сумку. На шелковой блузке увидела пятна, которых раньше не замечала, ореолы пота в подмышках. Сколько красивых вещей она испортила.

В ванной она собрала свои тюбики, бутылочки и бальзамы. В шкафчике лежали таблетки: снотворное и обезболивающие Саймона. Она стащила пару блистеров снотворного и добавила их к оставшимся обезболивающим. Теперь нет причин не забрать всю заначку. Прежде чем убрать пузырек в сумку, она запила одну таблетку обезболивающего пригоршней воды из-под крана. Она это заслужила.

На секунду Алекс показалось, что она любит Саймона, что разверзнувшаяся перед ней бездна – это перспектива жизни без этого человека, которого она, Алекс, любит. Мир Саймона закроется, комнаты его дома забудут Алекс. Ей было здесь хорошо. Она была защищена. Но даже когда ее глаза наполнились слезами, она отдавала себе отчет, что к ее искренним переживаниям примешивается оговорка, пометка звездочкой. Ей придется найти где перекантоваться. Придется отмазываться от Дома. Впереди замаячили ужасы этих будничных забот. Жизнь так быстро свелась к скучной логистике – как же глупо с ее стороны было воображать, что она может расслабиться.