Когда она опять повернулась к столу, австриец выжидающе смотрел на нее.

– М-м-м, – нейтрально протянула Алекс, и это оказалось вполне приемлемым. Ей-богу, удивительно, как мало от тебя требуется. Люди просто хотят слышать собственные голоса, а твой ответ – запятая, сопровождающая их монолог.

Знает ли Алекс, спросил австриец, что в некоторых островных странах женщины носят одежду, указывающую на их положение в иерархии, а каждый мужчина может иметь несколько жен? Не считает ли Алекс прекрасным этот уровень ясности, эту способность без стыда удовлетворять свои желания?

– В этой стране, – австриец постучал костяшками пальцев по столу, – стыд имеет большое значение.

Разве она так не считает?

Алекс кивнула. Она чувствовала себя одуревшей, утратившей свое обычное самообладание. Алекс заставила себя перестать думать. Она поискала глазами Саймона за его столиком. Когда Саймон помахал ей, она поцеловала воздух в его направлении и улыбнулась.

В течение вечера Алекс то и дело замечала молодого мужа Хелен с разными пожилыми женщинами, он постоянно дотрагивался до них каким-нибудь невинным образом, касаясь кончиками пальцев загорелой костлявой руки женщины или задерживая ладонь у нее на пояснице. У него это хорошо получалось, и было забавно наблюдать за ним – сможет ли он продолжать в том же духе. Где Саймон? На другой стороне террасы, разговаривает с обгоревшим на солнце крепким мужчиной, отставным генералом в повязанном на шее свитере, скрестившим руки на груди.

Беспокойство Алекс перерастало в скуку, хотелось, чтобы вечер хоть немного оживился. Австриец развлекал гостей за столом рассказом о чудесных завтраках Хелен. Он начал перечислять блюда, которые подавались на ее знаменитых завтраках, злаки и соки. Алекс поняла, что улыбается, только когда у нее заболели щеки. Хелен разглагольствовала о каком-то приложении, в которое она инвестировала. Если верить Хелен, это приложение совершенствовало технологию, которая позволяла диагностировать заболевания с помощью анализатора дыхания, подключающегося к телефону. Некоторые выражения Хелен произносила с особенным нажимом. Комплект разработки ПО. Ежедневная детализация. Вероятно, кто-то лишь недавно объяснил ей, что означают эти термины.

– Нашему искусству нужно больше технологий, а нашим технологиям нужно больше искусства, – изрекла Хелен, глядя в пустоту.

Алекс осушила свой бокал с вином, затем выпила стакан воды. Океан выглядел спокойным, черным, темнее неба. От волнения у нее вспотели ладони. Внезапно вера ее в то, что все останется скрытым, – в то, что она сможет успешно перейти из одного мира в другой, – начала таять.

Саймон на другой стороне патио, и ей стоит успокоиться. Алекс извинилась и встала.

– Сейчас вернусь, – сказала она, хотя никому до нее не было дела.

Обслуга деловито сновала между кухней и патио. В остальном доме было тихо. По всему коридору были развешены наброски в рамках, чертежи, вероятно оставшиеся после визита какой-то важной персоны. Люди вроде Хелен любили выставлять на всеобщее обозрение плоды творчества, словно они сопричастны этому процессу.

Алекс прошла по коридору и открыла дверь в пустую комнату. Вдоль стен тянулись полки. Лампа отбрасывала круг света на кожаное кресло. В вазе стоял белый цветок, в безупречно чистом камине лежали искусственные поленья. Это была некомната, мертвая и неиспользуемая.

Вещи на полках были уродливыми: безвкусное латунное пресс-папье, вычурный шар из тикового дерева, пахнущий амброй. Алекс остановилась, чтобы рассмотреть маленький, гладко отполированный камешек. Он идеально поместился у нее в кулаке. Камень был матово-черным, с несколькими дырочками и сине-зелеными прожилками, и приятно тяжелым, тяжелее, чем она ожидала. Возможно, он должен был изображать животное, несколько маленьких бугорков напоминали лапки. Она сжала вокруг него пальцы.