Единственной надежной темой для разговора, помимо погоды и колебаний температуры океана, было обсуждение того, в какое именно время люди планируют покинуть это прекрасное место, как именно они собираются избежать пробок. С тех пор как они приехали, Алекс слышала, как люди рассуждают о своем отъезде, подробно излагая точную логистику своего отбытия.

Когда подали первое блюдо, австриец рассказывал собравшимся о каком-то ужасном преступлении в Мюнхене, произошедшем в начале лета. Женщина убила пятерых младенцев.

– Своих? – спросила Хелен. Она порхала от стола к столу, вклиниваясь в разговоры. Похоже, она воображала себя хозяйкой великосветского салона.

– Кажется, да. А другая дочь, видите ли, нашла младенцев в морозильнике.

– Пятерых?

Австриец кивнул.

– Морозильник, должно быть, был очень большим, – сказала Хелен. – Какой марки?

Австриец не знал.

– Немыслимо, не правда ли? – Хелен заговорила громче. – Мы не видели ничего подобного в природе. Мать, убивающая собственных детей. На прошлой неделе женщина в Лос-Анджелесе бросила своего грудного ребенка, а сама пошла стрелять в людей. Это что-то невероятное. Наука в замешательстве, – сказала она.

Алекс почти не слушала – природа, наука, мораль. Это звучало в самый раз для этих людей августовским вечером в понедельник. Она нерешительно попробовала зеленый суп-пюре в стоящей перед ней неглубокой фарфоровой миске.

Второй муж Хелен сидел за соседним столиком – Саймон указал на него перед ужином. Намного моложе Хелен, лет тридцати пяти, он был самым молодым из присутствующих, не считая Алекс. Как они с Хелен вообще познакомились? Алекс представила себе какой-нибудь псевдофонд, псевдоправление, в котором он мог быть консультативным членом. Волосы у него были длинные: умнo с его стороны носить такую прическу, подчеркивающую его молодость. В сочетании с костюмом и белой рубашкой с расстегнутым воротом это смотрелось особенно привлекательно. Алекс наблюдала, как он разговаривает с женщиной справа от него, берет ее руку, чтобы получше рассмотреть, а затем для сравнения поднимает свою – какая-то шутка, женщине явно льстило его внимание.

Официантка остановилась рядом с Алекс, чтобы налить ей еще воды. Когда Алекс откинулась назад, чтобы позволить наполнить ее стакан, лицо девушки внезапно оказалось так близко, что они случайно встретились взглядами. Из вежливости Алекс быстро посмотрела на свою тарелку.

Когда подали черную треску, с крыльца дома большими прыжками сбежал мальчик. Волосы у него были мокрые и темные, спортивная кофта застегнута на молнию; он направился прямиком к Хелен и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Потом схватил пальцами кусочек рыбы с ее тарелки.

– Господи, – сказала Хелен и шлепнула его по руке, но одарила весь стол сияющей улыбкой. – Мой сын, – объявила она. – Тео.

Мальчик улыбнулся. Черты его лица были мягкими, еще не оформившимися, Алекс могла только гадать, вырастет ли он красивым. Но он уже обладал умением выглядеть воспитанным, даже когда жевал с открытым ртом.

– И что мы затеваем? – спросила Хелен, сжимая и разжимая его ладонь.

– Костер, – ответил мальчик. – Всего несколько человек. Мы вернемся и поздороваемся, не волнуйся.

За следующим блюдом Алекс наблюдала, как стекаются друзья Тео – мальчики в плавках и толстовках, девочка в обрезанных шортах, почти открывающих задницу. Еще один мальчик, чистенький, ангельски белокурый, в приспущенных спортивных штанах. Подростки собрались в патио, попивая пиво. Пустые бутылки они предоставили убирать молчаливым официантам.

Позже Алекс оглянулась и увидела, как девочка фотографирует мальчиков на свой телефон и все они умело позируют. Всего на секунду на нижних зубах ангельски белокурого мальчика блеснули брекеты. Он научился их прятать, улыбаясь с закрытым ртом, догадалась Алекс.