Промучилась я долго. Даже взопрела от усилий. Когда наконец лоскуток вспыхнул, я вскрикнула, не сдержав радости. Тут же сунула его к бересте, стараясь поднести как можно ближе и обжигая пальцы.

Берёзовые трубочки зачадили. Тёмно-серый дым туманными клочьями поплыл из печи. Но я не обращала на него внимания. Главное, чтобы дрова занялись. Когда наконец вспыхнула и береста, облизывая поленья языками пламени, я поздравила себя с маленькой победой. Теперь оставалось только молиться, чтобы разгорелись дрова.

Они понемногу занимались, но дым, который должен уходить в трубу, всё больше заполнял помещение. Когда поленья разгорелись, возмущённо потрескивая, кухню уже затянуло удушливым смогом.

Так ведь не должно быть!

Что я сделала неправильно?

Я бросилась к двери, отодвинула засов и с опаской приоткрыла створку. Крыльцо и снег возле него были вытоптаны волчьими следами. Убедившись, что сами хищники покинули усадьбу, я распахнула дверь.

В кухню хлынул свежий воздух, но вместе с ним и мороз. Дым по-прежнему отказывался уходить в трубу. Наверное, она засорилась. Неужели мне придётся держать дверь открытой, пока топится печь?

Перспектива не радовала. Что если звери решат вернуться? Тогда выбор у меня невелик: или задохнуться в дыму, или быть съеденной дикими зверями.

Пришлось спуститься с крыльца. Я тут же провалилась по колено. Похоже, снег шёл всю ночь. Надеюсь, Петер успел проскочить перевал, иначе ему придётся несладко.

Прямо, как мне сейчас.

Крыша была покрыта снегом. Труба больше напоминала снежную кочку в сугробе. И как её чистить?

На мягких звериных лапах подкрадывалось отчаяние. Я снова начала мёрзнуть и вернулась в дом. Дверь пришлось оставить открытой. Хотя это уже не слишком помогало. Флигель наполнился едким дымом.

Задвижку я заметила случайно, когда уже решила, что придётся перебираться в другой дом. Позже, вспоминая этот момент, всегда удивлялась, как сумела разглядеть её в дымном тумане. Да ещё и вспомнить, что это такое. Но тогда лишь радовалась и благодарила богов.

А ещё надеялась, что это сработает. Ведь прочистить трубу я точно не сумею.

Сработало!

Дым наконец начал уходить в трубу. Помещение постепенно очистилось, хотя запах гари ещё долго щекотал нёбо и заставлял кашлять. А в доме появилось тепло.

Я снова вышла на улицу, зачерпнула в чугунок чистого снега, не примятого лапами зверей, и поставила на плиту.

Подтащила один из тяжёлых табуретов к печи и села у огня с кружкой вкуснейшего кипятка. Блаженное тепло разливалось по телу. Клонило ко сну. Но заставила себя встрепенуться и встать. Мне нельзя засыпать.

Нужно подготовиться к следующей ночи.

Успеть нужно было многое. Забрать брошенный в поле саквояж. Проверить другие помещения. Но начать всё же я решила с ворот, представлявших собой брешь в единой стене ограды.

Не знаю, кто и зачем построил этот забор. Ведь когда я жила в Дубках, у нас не было необходимости отгораживаться от мира. Чужаки к нам забредали редко, да и звери прежде так не наглели. Усадьбу окружал скорее декоративный заборчик из штакетника.

Но сейчас я очень обрадовалась прочной ограде. Если сумею закрыть ворота, то волкам не будет ходу в усадьбу. А я смогу спокойно спать, не слушая завываний под окном.

В этот раз звери отступили. Но, кто знает, как они поведут себя следующей ночью. Не сумеют ли разбить окно, пытаясь добраться до желанной добычи. Я содрогнулась от этой мысли. Ну уж нет. Если я сумела добыть огонь, то сумею и сохранить свою жизнь.

Доживу до весны, когда откроется перевал. И отправлюсь искать людей.

У меня всё получится. Всё будет хорошо!