– Наконец-то! Что так долго? – девушка замечает меня, и её лицо озаряется улыбкой.

– Здравствуйте, – здороваюсь, ощущая, что мой внешний вид далёк от идеала: руки снова в крови, да и одежда на несколько размеров больше.

– Вот значит, какая ты… Я Дарья.

– Марана.

– Мне очень приятно! Проходите! Ужин скоро будет на столе. Сэм, покажи комнату подруге. – Он и Марисса вместе провожают меня на второй этаж и заводят в комнату, которую я буду делить с Мариссой.

Пока я привожу себя в порядок, разговариваю с друзьями и рассказываю наши приключения до момента, когда меня похитили. Марисса говорит, что ничего не помнит, а я подтверждаю её мысли тем же. Рассказываю о том, что в конце концов поняла, кто меня вытащил из лаборатории Аарона, не забывая рассказать про Эмму и её брата. Как ни странно, Сэм и Марисса согласились с мыслями Дейва по поводу долга Шепарду – как и мне стало понятно, в чём был мотив моего внезапного спасения.

А через полчаса, когда я переодеваюсь в простые джинсы и футболку, мы выходим из комнаты и спускаемся к готовому столу. Желудок напоминает, что очень проголодался, и это слышат все. Мы смеёмся, рассаживаемся по местам, и я заново начинаю рассказывать о том, что пережила.

Блумфилд – это необыкновенный город, в который я, по-моему, очень сильно влюбилась: пусть тут нет привычных для меня вещей, как утреннего яркого, хоть и искусственного, солнца. Каждодневная мрачность не портила ни единого уголка этого места, которое мы с Мариссой обошли вдоль и поперёк. Как оказалось, тут тоже есть свои правила, но по сравнению с тем, откуда я, это казалось пустяком. А самое, наверное, главное и очень необычное – видеть маленьких детей, которые практически на каждом углу. Даже сейчас, глядя в окно палаты Дейва, к которому я пришла спустя три дня, я вижу родителей и их малышей с четвёртого этажа здания больницы. Они все такие маленькие и очень смешные, и я могу с уверенностью сказать, что влюбилась в этих человечков.

Пока я жила в Эмбервуде, насколько мне было известно, не каждый человек был готов стать родителем – из-за страха за них, а может, просто никогда об этом не задумывались. Рождаемость там была очень маленькой, и я за свои двадцать четыре года не видела ни одного малыша, хотя, вроде как, кто-то осмеливался завести ребёнка. По крайней мере, мои ровесники и чуть старше, хоть и женились, но остерегались зачатия.

За спиной открылась дверь, и я обернулась, глядя на Дейва, который, увидев меня, завис на пороге. Сегодня утром, после завтрака, Сэм и Марисса отправились по делам, а я решила, что хочу навестить нашего больного. За эти несколько дней, что я не видела Дейва, признаться честно, немного скучала. Дело даже не в заигрывании между нами – просто мне действительно интересно, в каком он состоянии. Дейв был в больничном халате, который он не застегнул, и голубоватых штанах, а на животе виднелась повязка. Всё такой же взъерошенный вид кудрявых волос, но на лице уже не было той бледности, что я видела тогда.

– Ты настолько рад меня видеть, что не знаешь, что сказать? – спрашиваю я, когда Дейв закрывает за собой дверь, а потом медленно направляется ко мне.

– Не ожидал просто, – говорит он, а после, без каких-либо слов, берёт меня за плечо и прижимает к своей груди. – Я рад, что с тобой всё хорошо. Что ты смогла спасти мою задницу.

– Не за что, если ты хотел сказать спасибо, – мы смеёмся, но никто из нас не торопится отстраниться, и мне почему-то это начинает нравиться. Ловлю неизменный запах мяты и больницы – точнее, лекарств.

– Спасибо, дикарка! – снова лёгкий поцелуй в макушку, и я не могу не улыбнуться: он уже взял в привычку просто так целовать.