Он регулярно упоминается в посольствах: с предложением мира «послаша къ великому князю… архимандрита Давыда а съ нимъ 7 поповъ»[517], «…послаша ахримандрита Есипа съ бояры в Копорью»[518] по поводу убийства Луки Варфоломеевича, «…послаша къ митрополиту Саву архимандрита»[519], «по владычню благословенiю Иванову, ходиша послы изъ Новагорода: архимандритъ Парфенiй, и посадникъ Есипъ Захарiиничъ… и житiи люди… къ великому князю Василию Дмитриевичу, взяша миръ съ великымъ княземъ, по старинъ»[520]. Архимандрит Дионисий ездил в Киев по поручению новгородцев, испросить титул архиепископа тогдашнему владыке; архимандрит Лаврентий был послом в Торжок к князю Иоанну Даниловичу; архимандрит Савва с боярами ездил в Москву к митрополиту просить о вторичном восстановлении архиепископом владыки Алексия. Архимандрит Никандр был послом в Швецию, архимандрит Варфоломей возил ризы святителя Никиты в Москву Ивану IV[521].

В ганзейской IV Скре тоже упоминается архимандрит как гарант сохранности имущества: «Далее, при выезде всех купцов со двора нужно ключи опечатать и передать один епископу новгородскому, другой – игумену [монастыря] св. Юрия»[522].

Должность архимандрита не была выборной, в отличие от других влиятельных должностей; в летописях нет ни слова о его выборах. В Новгородской первой летописи показано назначение архимандритом «Гръцина попа»[523] по завещанию прежнего игумена Юрьева монастыря, пусть даже и с формального согласия вече. Архимандрит мог назначаться и архиепископом, но и в этом случае одобрение вече лишь принимало его решение. Причём новым архимандритом становился не обязательно монах, им мог быть и представитель белого духовенства, как в приведённом выше случае.

Существенной особенностью также было то, что должность архимандрита была сменяемой: если в других монастырях настоятели менялись по естественным причинам, со смертью предыдущего игумена, то новгородские архимандриты менялись достаточно часто. Например, между 1333-м и 1337-м годами архимандрит поменялся трижды, с 1377-го по 1386-й их было пять, с 1460-го по 1475-й – восемь[524].

Интересен тот факт, что юрьевский игумен, становясь архимандритом, не оставлял игуменства, и наоборот: игумен из другого монастыря, становясь архимандритом[525] (такое бывало), не становится игуменом юрьевским. Эта мера вполне логична: так как пост архимандрита временный, его утрата на очередных выборах не должна была вести к разрушению карьеры иерарха.

Насколько влиятельным был этот пост, показывает тот факт, что имена архимандритов помещаются в приложения к летописям наравне с именами князей, тысяцких, посадников и владык. Такие приложения имеются в Комиссионной рукописи Новгородской первой летописи, Новороссийском Новгородской четвёртой летописи и в Уваровском списке Ермолинского летописца[526].

Новгородский архимандрит, в отличие от юрьевского игумена, избирался не братией, а «всем Нвогородом». Наиболее ярко это показывает избрание преемника архимандрита Савватия в 1226 году: «Сватiи съзва владыку Антонiя и посадника Иванка и всъ Новгородцъ и запроша братъ своеи и всъхъ Новгородъцъ: изберъте собъ игумена»[527]. То есть Савватий, будучи при смерти, попросил прийти не только архиепископа, но и посадника – светского правителя – и «всех новгородцев» (имеется в виду не всё население города, а, видимо, знатнейшие бояре или старосты), чтобы те избрали «себе игумена». То, что Сава Гречин, поп церкви святых Константина и Елены здесь назван игуменом, а не архимандритом, не отменяет абсолютно нетрадиционной для монашеской среды процедуры его избрания; то есть речь идёт не о простом избрании настоятеля монастыря, для которого нужно было бы решение только монастырской братии. В 1230 году таким же путём вместо Савы «князь Ярославъ, владыка Спуридонъ и всь Новгородъ»