– А я, напротив, с самого утра жду тебя. – Еще один почтенный старец из отчего дома Анри де Регар спускался по лестнице навстречу гостю твердым для своих лет решительным шагом. – Оливер! Неси огня, я хочу как следует рассмотреть дорогого гостя. В зале тоже зажги побольше факелов и разбуди Доминика. Да смотри не напугай его, ведь спит поди-ка мертвым сном после трудов праведных. Ну, вот ты и дома, дорогой друг! – Анри и Гаспар обнялись и крепко пожали друг другу руки. – Пойдем наверх, согреешься у родного очага. Не понаслышке знаю, как ты устал. Долгий путь позади и, слава апостолам, сегодня мы опять вместе. В старости, Гаспар, мы благодарим каждый отпущенный нам новый день, и спасибо тебе, что сделал этот день для меня счастливым.

– Слава апостолам, но как же много слов… Не благодари меня, Анри, – засмеялся Гаспар. – Я приехал осчастливить тебя не на один день, смотри, как бы не надоел… Зачем, позволь спросить, ты напоминаешь мне о старости? Ты сам еще не стар, а мне тем паче рано об этом думать. Подожди еще немного, ибо твой меч по-прежнему так же тяжел как раньше.

Анри сделал сердитое выражение лица, но глаза его улыбались.

– Твои слова – сладкая патока, Гаспар, но лесть не подобает рыцарю. Оставь это занятие вельможам, мой друг. Поверь, они в этом преуспеют.

Оба расхохотались и, незаметно помогая старику, Гаспар вместе с ним стал подниматься по лестнице в верхние покои дома. Когда они вошли в обеденный зал, навстречу им выбежал молодой человек. Продолжая на ходу затягивать пояс, он подскочил к Гаспару, и они крепко обняли друг друга.

– Доброго здоровья, батюшка! Вот так внезапная радость! Анри ожидал вас еще со вчерашнего дня, а я все твердил ему, что так быстро приехать из аббатства вы не успеете. Получается, его была правда!

– Здравствуй, сын! Просто Анри, как никто, меня знает, Доминик. Он предвидел, что к вам я буду лететь как одержимый.

Широкая улыбка озарила лицо Гаспара. Всю дорогу, до самого последнего момента он почему-то боялся не застать Доминика у Анри, хотя веских причин разминуться у них не было. Он успел крепко заскучать по сыну. Теперь, когда все надежды оправдались, казалось нечего больше и желать. Доминик чувствовал то же самое, только по-своему. На некоторое время все трое замолчали, будто задумались. Анри нарушил паузу первым:

– Гаспар! Садись за стол, поешь и выпей вина. Расскажешь нам обо всем, а мы, как положено родичам, разделим трапезу и выслушаем все новости. Как же я рад, что ты приехал!

Пока Гаспар, согревая спину от большого камина, истреблял крупный кусок телятины, а старик Оливер ходил от амбара к столу и обратно, свет огня ярко осветил сидевшего напротив него молодого человека. Сейчас юноша был не голоден, и сжимал в руке только кружку с вином.

Доминик, благодаря высокому росту, широким плечам и гордой осанке выглядел старше своих лет; на вид здесь можно было давать все двадцать пять, хотя и двадцати ему еще не исполнилось. У него были черные прямые волосы, распадавшиеся сбоку на пробор и чуть торчавшие за ушами. Карие выразительные глаза никогда ничего не скрывали: улыбались, когда он улыбался, становились серьезными или удивленными, в зависимости от состояния их обладателя, печалились, смеялись, словом, были зеркалом души. Глаза всегда предательски выдавали Доминика, по этой причине юноша не умел ничего скрывать, вечно был весь как на ладони. Нос достался ему от матери, прямой, с широким разрезом ноздрей. А вот таким, будто слегка улыбающимся ртом уже наградил его отец. Бороды и усов Доминик не носил, их заменяла темная щетина по краям лица. Подбородок был выразительным и, как принято говорить, мужественным. Одним словом, он был весь в отца: мужчины его узнавали после первой встречи, а девушки запоминали с первого взгляда. Одет он в удобную льняную тунику, отделанную изнутри мехом. Она плотно облегала его торс, по длине была до колен, стянута поясом вокруг талии. Вот именно так сейчас он выглядел, освещенный огнем очага в доме де Регара.