За разговорами они, незаметно для себя, уже покинули границы Ньора и без остановки проехали еще пять лье; кроме крестьян и прочего рабочего люда всадники никого за это время не встретили, ни с кем на дороге не разговаривали и нигде не спешивались. Легкий ветер пригнал облака, и солнце на время скрылось. Отряд продвигался по неровной и сплошь заросшей кустарником пустоши. Эти никем не обработанные участки земли назывались здесь ландами; местность переходила с пригорков в овраги, из оврагов опять на возвышенности, и горизонт порой вовсе исчезал из поля зрения всадников. Когда они в очередной раз таким вот образом выбирались из низины, невдалеке по левую руку из-за кустарника возникла процессия оборванных бродяг. Их было четверо. Впереди всей честной компании медленно ковыляла, спотыкаясь, лохматая страшная старуха, волоча за руку совсем маленькую девочку, возможно всего двухгодовалую. Было не вполне ясно, кто кого ведет: старая доходяга ребенка или, наоборот, девочка помогает старухе. Волосы у женщины были запутаны в сплошной грязный колтун и казались не по годам для их хозяйки длинными. Девочка, с загорелой до черноты кожей, смотрела вперед большими глазами, брови ее были постоянно приподняты, и это удивленное выражение маленького лица производило впечатление застывшей маски. Позади них продвигались двое мужчин, оба неопределенного возраста – этих можно было издали тоже принять за стариков, сутулые и небольшого роста. К ногам одного из бродяг жалась собака, такая же ободранная, как и ее хозяин. Все эти люди были одеты, или лучше сказать завернуты, в невообразимо грязное тряпье, свисавшее лохмотьями до земли. Их тела также были грязными до крайности, и в довершение всем несчастным сильно недоставало зубов, не исключая даже пса. От неожиданности представшего глазам зрелища лошадь едущего впереди де Регара испугалась и сильно дернула в сторону.

– Сеньор, это нищие, – лениво, но с достоинством выступил Томас. – Разрешите, я просто прогоню их, чтобы нам не пришлось объезжать этот шабаш.

Анри предостерегающе поднял указательный перст и сделал знак, означающий, что он сам разберется.

– Убогие странники, – громко обратился он к нищим, – отвечайте мне сейчас: христианской ли вы веры или вы, народ, есть язычники, повстречавшиеся нам на дороге?

– Христиане, все как один христиане, великодушный милорд, – неожиданно громко закаркала старуха. – Все как один! – Ее реакция на вопрос Анри была поистине скорой. – Слава королю и славься истинная христианская вера во веки веков! Добрый путь вашему сиятельству и всем вашим благородным спутникам.

– Слава королю! – отозвался Гаспар. Он подъехал ближе. – Томас! Дай им несколько монет, и будем продолжать наш путь, ибо до тех пор наше единство в вере господу и короне не избавит меня от их запаха. Не станем же здесь долго задерживаться. В путь!

Томас, не слезая с лошади, молча бросил на землю пригоршню медяков. Всегда удивленная девочка быстро собрала их, отдала стоявшему позади мужчине и снова взяла старуху за руку. Старая ведьма в порыве благодарности оскалилась беззубой улыбкой и с поклоном вновь обратилась к рыцарям:

– Да будет поход ваш на север благословенным и счастливым, плодотворным и щедрым, великодушные господа. Путь ваш длинен и опасен, но удача и забота господня отныне не покинут вас в дороге.

– Отныне не покинут… не много ли, старая, болтаешь? – снова отозвался Гаспар. – Откуда ты знаешь, что мы едем на север? Если солгала нам, старуха, и на самом деле ты есть гадалка или грязная ведьма, берегись! Ты повстречала на своем пути отряд защитников христианских паломников – рыцарей храмовников сразу двух святых орденов, стало быть, тебе не повезло дважды. А если нет в тебе греха, признайся мне в этом сейчас добровольно и более уже не смущай меня…