Он подошел к большой каменной раковине и открыл позолоченный кран, откуда пошла приятная прохладная вода. Я поспешно принялась умываться и терла свои многострадальные глаза до тех пор, пока они не перестали выделять черную краску.
- Макияж - это такая же часть моей культуры, как и сауна - твоей, - сказала я Терджану.
- Я бы понял это, если бы без него ты выглядела непривлекательно. Но ты и так прекрасна, как утренняя заря. А эта краска придает твоей внешности какой-то порочности...
- То есть, ты бы не хотел, чтобы я выглядела так, будь я твоей женой?
Взгляд его мгновенно потемнел, он шумно вздохнул.
- Такого я не говорил. Все, что происходит между мужем и женой, за дверьми супружеской спальни, не порочно по определению. А вот если выносить это в мир...
От его слов по моему телу против воли бежали толпы мурашек. Я буквально захлебывалась этим ощущением, а Терджан продолжал говорить:
- Раз уж мы заговорили об этом... Твои волосы тоже не дают мне покоя...
- Мои волосы..?
- Да. Ты ведь прячешь их под платком, когда приходишь в храм - отчего же распускаешь на работе? Наверняка они мешают сосредоточиться твоим коллегам мужского пола.
- Каким образом?
- Ослепляя своей красотой и рождая непреодолимое желание прикоснуться к ним.
Я непроизвольно хихикнула в кулак, но потом обратила внимание на то, как острый жар покалывает все тело. Это ощущение становилось почти нестерпимым, и, встав с лавки, я даже чуть покачнулась. Терджан обеспокоенно вздрогнул, открыл воду и сказал:
- Умойся и иди в душ.
Я последовала его совету, и после этих процедур почувствовала значительное облегчение. Однако ему сопутствовала слабость и желание просто посидеть, а еще лучше полежать, к тому же мой желудок громким урчанием напомнил, что я не ела уже около шести часов. Я сообщила об этом Терджану, и он забавно поклонился:
- Слушаюсь и повинуюсь!
- Ты в самом деле похож на джинна! - со смехом сказала я, следуя за ним по коридору.
Он был одет в холщовый костюм: брюки и рубаху, которые, так же, как и моя накидка, прилипали к мокрому телу, красиво и соблазнительно очерчивая его привлекательные формы. Я невольно засмотрелась на широкую мускулистую грудь моего джинна, а он с ухмылкой ответил:
- В западном мире довольно узкое представление о джиннах. Вы думаете, что это духи, заключенные в лампах, перстнях и прочих артефактах и исполняющие желания. Но на самом деле, это куда более широкое понятие. Священные писания говорят, что это духи, которых Господь создал из пламени и которые в чем-то похожи на людей, но невидимы для них. Одно из самых удивительных их свойств - то, что они, по легенде, способны влюбляться в людей.
Он так выразительно посмотрел своими потемневшими глазами, что у меня даже ноги слегка подкосились. Или это от слабости из-за голода?
- А еще прежде джиннов Он создал ангелов. Из света. Я никогда не слышал легенд о том, как джинн полюбил ангела, но подозреваю, что это более, чем возможно.
Мы вошли в шестиугольное помещение с большим круглым столом посередине, очень красиво сервированным. Там были знакомые и незнакомые мне явства. Некоторые я пробовала в доме господина Насгулла, другие видела впервые. Терджан усадил меня в удобное кресло с подушками и положил на изукрашенную узорами тарелку несколько ложек разных блюд.
- Не ешь много, - посоветовал он, - чтобы тебе не сделалось дурно в сауне.
Очень хотелось пить. Я сама налила себе в стеклянный бокал какой-то рубиновой жидкости из графина. Беспокоиться мне было не о чем: я знала, что Терджан не употребляет алкоголь, а значит, его нет на столе. Напиток оказался невероятно вкусным: в меру сладкий, с легкой кислинкой и горчинкой, и приятно охлажденный. Мой восточный друг наблюдал, как я поглощаю эту восхитительную жидкость, с какой-то подозрительной торжествующей улыбкой.