Я и так боялась всего, что иногда бросалось в глаза моим сотрудникам. Таня иногда обращала внимание на мою напряженность и нервозность, а Стив на необычную реакцию на шум. Я часто оглядывалась, и, даже если нужно было сходить в супермаркет, расположенный в пяти минутах от библиотеки, я ехала на машине. На ночь мне приходилось пить хоть и легкое, но снотворное – в первую неделю в Найк-Фервью я не спала. Потом мне начали сниться кошмары, и сон стал прерывистым, и на утро я чувствовала себя разбитой и уставшей. Тогда я пошла в аптеку, и купила самые простые успокоительные, продающиеся без рецепта. Сон стал крепче, но кошмары не прекратились. Умом я понимаю, что так далеко от Нью-Йорка меня никто искать не станет, и легче найти хорошего адвоката, который сможет вытащить Джеремайю О`Браена на свободу, чем заброшенного на край света человека. Но приказать себе успокоиться я не смогла.

   В моем багажнике всегда хранилась сумка с одеждой, и деньгами, что перечислялись мне на карточку. В любой момент я могла запрыгнуть за руль и направиться далеко, куда глаза глядят, подальше от опасности, если успею, конечно. « Ожидание смерти хуже самой смерти – хуже самой смерти» - эту фразу неоднократно я слышала и в фильмах, и встречалась с нею в книгах, но сейчас, как никогда она понятна мне. В конце концов я плюну, и перестану бояться. Совсем. Когда-нибудь, но не сейчас.

   Включив воду в душе, я разделась, и быстро стала под горячие струи воды. С водой уходило основное напряжение, но в тишине ванной комнаты мне снова вспомнился взгляд мужчины, испепеляющий меня своей холодностью.

- Странный какой-то, - пробормотала я, смывая с себя гель. – Как будто я ничто вообще, пустое место. Наверное, это из-за того, что я не местная, - привычка говорить сама с собой появилась у меня после смерти бабушки Пэгги, и как я ни старалась, избавиться от нее не смогла.

Выйдя из душа, я завернулась в большое пушистое полотенце, и заглянула в зеркало. Оттуда на меня смотрела большеглазая девушка, с длинными волосами ужасного, неподходящего ей, цвета волос, и бледной кожей. Потерев щеки, чтобы придать им хоть какой-то цвет, я кивнула себе, и вышла из ванной комнаты. Единственный плюс одиночества – можно ходить по дому голой, и никто не скажет ни слова.

   Выключив телевизор, я подхватила бутылку с вином и оставшийся сыр, я побрела в комнату, которая стала на эти два месяца моим единственным домом. В « паническую комнату». Закрыв дверь, я включила монитор, на котором отобразились все комнаты моего двухэтажного дома. В них было темно и спокойно, и я, завалившись на кровать, включила ноутбук, и принялась искать информацию о Джошуа О`Конноре. И…Ничего не нашла. Только частоты, на которых можно найти радио « Ледяной рок». Даже в названии своего радио, мужчина использовал слово лед – цвет своих глаз.

   Найдя радио, я подложила подушки под спину, и сделала глоток вина непосредственно из бутылки. Это совсем мне не свойственно, пить в одиночку, да и просто пить. Но сегодня было исключение – мне нужно было сбросить с себя ощущение чьего-то взгляда на моей коже. Другого способа я не знала. Атмосфера, созданная радио, помогала мне расслабиться, до того, как я услышала в приемнике:

- Всем доброй ночи, с вами Джей Кей, и сегодня я расскажу вам об истории создания группы « AC\DC».

   Меня совсем не интересовала история этой рок-группы, но вот говорящий меня заинтересовал. Не знаю, почему, но я решила, что это именно тот самый мужчина, который так пристально и холодно смотрел на меня в кафе – инициалы-то подходят. Возможно, это вино меня спровоцировало, но я почувствовала, как мое тело просыпается и отзывается на этот низкий голос с хрипотцой. Мое воображение начало рисовать картинки, отнюдь не приличного содержания, и я покраснела. Я не девственница, но и особым сексуальным темпераментом я не отличаюсь. Ну, я сама никогда ни на кого не вешалась, и не заводилась только лишь от голоса. А сейчас все было наоборот: мужчина откашлялся, а у меня напряглись соски, сказал что-то смешное и хохотнул, а внизу живота стало тяжело, повысил голос, а я чуть не кончила.