Известно, что в 1930 г. от перитонита умерла Софья Яковлевна Бодик-Горовиц – мать музыканта.

Софья Горовиц (урожденная Бодик). Архив Йельского университета.

.В том же году арестован НКВД и сослан сроком на три года на печально знаменитые Соловки, брат Владимира Григорий Горовиц62, который после своего освобождения устроился на работу в одесскую школу63 для одаренных детей им. П. Столярского64. Еще раньше, в 1927 г. Регина Горовиц вышла замуж во второй раз за молодого экономиста Евсея Либермана [смотреть электронную книгу «Русская корреспонденция Владимира Горовица в Йельском университете»]. В 1937 вновь (уже в четвертый раз после революции 1917 г. [см.:50, c. 45—59]) арестован отец и отправлен в концентрационный лагерь, откуда он уже не вышел живым. Во второй раз в Таганроге в начале 1945 г. арестован Григорий, который умер спустя год65. И ни одному из перечисленных событий нет подтверждения в личном архиве пианиста, хотя арест и гибель отца, смерть Григория произошли уже после окончательного устройства Владимира Горовица в Америке и списывать отсутствие документов на переезд уже невозможно. Ни одного письма, телеграммы, хотя бы открытки!

Вывод напрашивается сам собой: все, что хоть как-нибудь могло «повредить» репутации великого пианиста безжалостно уничтожено, причем, видимо, во время передачи документов в архив Йельского университета66. Учитывая это, те несколько писем и телеграмм Натана Мильштейна к Владимиру Горовицу, уцелевшие, видимо, после значительной «самоцензуры» последнего, представляют большой интерес для исследователей жизни и творчества этих двух великих музыкантов ХХ столетия. Первое – датировано 24.09.1930 г., последняя телеграмма – 29.09.1989 г.

Очень уж твое письмо меня взволновало, но [,] тем не менее [,] через три [видимо, дня. – Ю.З.] после его получения имею полную возможность немного анализировать все происшедшее в Кельне (2). Все это меня очень взволновало и поразило, не потому, что я этого не ожидал, а потому, что я этого не ожидал так скоро. Имея всегда в тебе защитника его честности и морали, Марсель не представлялся иным, чем ты этого хотел. Вот поэтому-то и этот сын, вернее Сукин сын («Deutchland, Deutchland über alles») [подчеркнуто Н. Мильштейном. – Ю. З.] (3) тебя обманул, ибо зная, что это так именно произойдет, он у тебя все-же брал деньги. После его поступка для меня больше не существует мифической честности немцев, которые не только тебя обманули, но обманывают себя, (ведь их тупость им не позволяет этого видеть) и обманули всех, когда мне нужно было уступить свои финансовые дела несколько лет тому назад. Они тогда просто обокрали всех, кто им поверил. Я говорю о том [,] как немцы-свиньи восстановили, вернее стабилизировали свою валюту (4).