В ванной комнате поднял корзину с бельем. Нет пауков. Огляделся по сторонам. Всюду кафель, стекло, пластик. Как тут выжить пауку? В спальне хотя бы пыль ежедневная с постельного белья. Чем ему питаться? Надо будет положить что-нибудь съестное для него.

Я чистил зубы и разглядывал себя в зеркало. Конечно, надо было нагнуться, чтобы не брызгать пастой на стекло и кафель, но я же Лавр. В детстве, когда изучал историю Древнего Рима по школьному учебнику и просматривал фильм по этой же теме в классе, мне врезались в память лавровые венки на головах римлян. Объяснить почему, не смогу. Венки надевались на голову великим спортсменам, поэтам, политикам. В торжественной обстановке в лучах солнца и блеске золота стояли эти люди с гордо поднятой головой, на которой топорщились листья лавровой ветви. Съемки велись позицией «снизу», потому и величие этих людей неслось ввысь, в небеса, и казалось, ему нет конца. Небо чиркали кончики лавровых листьев, и небу было щекотно. Солнце щурилось на нем, смеясь над человеческими слабостями. С тех пор связал я свое имя с этой картинкой. Ни одну из перечисленных профессий в номинации «Лавровый венец» я не освоил. Я – мужской парикмахер. Стилист. Лет десять назад меня осенила идея, и стал я вершить на головах клиентов начесы, сбрызгивая их лаком и делая из пучков волос этакие торчащие стрелки при гладких волосах на висках. Первому клиенту это понравилось, и он имел успех на вечеринке в одном из известных заведений нашей Москвы. Ко мне повалил народ. Народ в известном смысле замысловатый, но денежный. Так мое имя и мое детское пристрастие принесли мне известность и материальный достаток. Парикмахерская, в которой я работал на тот момент, вскорости стала моей собственностью и название стала носить громкое и запоминающееся – «Лавр».

Стою у зеркала в ванной. Зубы почистил. Брился вчера. Отращиваю трехдневную щетину для воскресного выхода в свет. Мир перевернулся, и некоторые мужчины стали проводить у зеркала больше времени, чем женщины. Могу отнести себя к этим мужчинам, но это чисто профессионально проведенное время. Много раз задавался вопросом, как может нравиться щетина женщинам. Гладко выбритый отец всегда волновал маму. Гладко выбритым он был только по утрам, и мама с ироничной грустью прижималась к уходящему на работу отцу.

Верхняя пуговица у рубашки не хотела слушаться моих пальцев. Быть мне сегодня без галстука! Так и быть. Я кладу галстук на место. У двери, надев ботинки, тут же их снимаю. Нестерпимо захотелось еще раз взглянуть на паука.

– Ухожу я. – Присел у кровати и приблизил лицо к паутине. Она заколыхалась, и паук превратился в черный шарик. – А ты оставайся.

Потом уже, в течение рабочего дня я буду вспоминать паука, и на моей душеньке будет от этого почему-то тепло.

Сегодня в моих руках окажутся сразу две звезды и пара заблудших овец в голубом мареве искусственно придуманной любви. Если успею, конечно. Обожаю общаться с ними и наблюдать за ними. Ничего личного. Бизнес. Столько накопилось знаний о них, что в старости напишу книгу.

Звезда встала, я отошел в сторону.

– Прелесть!

Звезда вертелась у зеркала так, что могла свалиться с голубого небосклона, в котором парила где-то лет пять и выглядела на них же из-за повадок и манер.

– Правда?

– Без сомнения!

Меня чмокают в обе щеки по очереди и оставляют след парфюма, что я терпеть не могу, да куда деться. Пришло время второго ленча, а учитывая, что первого вообще не было, становится радостно вдвойне.

– Случайно не знаешь, что пауки едят?

Я откусил от куска замысловатого пирога, принесенного мне звездой, и посмотрел на друга Гордея. Вот уже третий месяц он безуспешно пытается перенять навыки моего ремесла. Причем бесплатно. Зачем? Да просто так… Ему все знать хочется. Сейчас он так отпуск свой проводит.