Мы с боем пробиваемся к оставшимся в живых. Донован и трое его бойцов держат оборону, отстреливаясь из последних сил. Я вижу, как мутанты прижимают их к стене. Один из них рвёт на части парня с правого фланга, его крик быстро затихает, оставляя после себя лишь омерзительные чавкающие звуки.

Слева замечаю девушку, которая ещё недавно предупреждала о подземных туннелях. Её неподвижное тело лежит на полу, а один из мутантов, склонившись над ней, жадно пожирает куски плоти из живота. Желудок предательски сжимается, но это чувство сменяется волной ярости.

– Уничтожить всех! – рычу я.

Ярость и адреналин захлёстывают с головой. Ноги скользят по полу, залитому кровью. Руки дрожат от напряжения, но я продолжаю двигаться, продолжаю командовать. Мой выстрел спасает жизнь Кирби, до которого уже почти добрался мутант. Тома колотит от страха, но он не пасует, а рвется в самую гущу бойни, ликвидируя атаковавшего Донована шершня.

Так держать, Томас! Однажды ты станешь одним из лучших бойцов. Вот увидишь!

Мои движения становятся чёткими и уверенными. Команда рекрутов работает слаженно, фокусируясь на уязвимых точках мутантов. Один за другим шершни падают, истекая кровью, но каждый стоит нам огромных усилий и ещё большего количества патронов.

Последнего мутанта мы добиваем вместе, обрушив огонь со всех сторон. Он дёргается, пытается подняться, но его силы иссякают. Умирает он, как истинный зверь – злобно рыча и клацая челюстями, словно до последнего мига своего существования готов еще лишить жизни других.

Когда бой заканчивается, склад оказывается превращенным в груду развалин. Грохот стихает, но в ушах ещё звенит от напряжения и пережитого ужаса. Мы стоим среди обломков и окровавленных тел, тяжело дыша, в воздухе ощущается запах крови, пороха и смерти.

– Лейтон, потери? – надтреснуто спрашиваю я.

– Семь человек, – глухо отвечает она, опуская голову. – Зараженные ликвидированы… без нашего участия, – добавляет сдавленно и протяжно всхлипывает, а затем срывается на истеричный плач.

Я кладу руку ей на плечо, но не произношу ни слова, зная, что любое из них сейчас бесполезно. Этот бой закончился, но ужас, который мы пережили, останется с нами навсегда. И где-то глубоко внутри я понимаю, что это только начало…

Внезапно по общему каналу связи пробивается резкий голос сержанта Синга:

– Лейтон, экзамен завершён. Собирай подразделение и возвращайся на базу.

– У нас ещё два часа, сержант, – не сдержавшись, бросаю я. – Может, не стоит спешить?

– Почему отвечаешь ты, Дерби, а не твой командир? – ледяным тоном спрашивает Синг.

Я замолкаю, чтобы не навлечь проблем на остальных, перевожу взгляд на рыдающую Карлу, бессильно привалившуюся к заляпанной кровью стене. Сержант в курсе ее состояния, но ему глубоко насрать, что она не сможет организовать отход. Даже минутная слабость для нас непозволительная роскошь. Донован тоже не реагирует на приказы Синга, сосредоточившись на организации сбора останков погибших. Его люди молча укладывают тела в пластиковые мешки. На это больно смотреть, но еще страшнее оставить их гнить здесь, вместе с трупами мутантов.

Тягостную тишину нарушает Марек:

– Подтвердите приказ, сержант.

На другой стороне эфира наступает пауза, которая длится дольше, чем должна. Наконец Синг отвечает, его слова звучат равнодушно и непреклонно:

– Экзамен завершён. Мы увидели достаточно.

Я опускаю голову, чувствуя, как внутри что-то ломается. Всё, что здесь произошло: крики, выстрелы, гибель людей, – для командования просто гребаный тест. Циничная и жестокая проверка на выживание. Это кажется до боли неправильным, напрочь лишённым человечности. Мы всего лишь марионетки в руках тех, кто находится за чертой этого ужаса, отдавая приказы с хладнокровной отстранённостью. Именно они решают, кому решено выжить, а кто станет еще одной безликой цифрой в их статистических отчетах. Глядя, как растерзанные тела инициаров исчезают в черных пакетах, я не могу не думать о Микаэле, отчаянно надеясь, что его гибель была не такой чудовищной и страшной, как у этих ребят.