– Вот оно, наказанье-то божье! Бог шельму метит.

Но Николай не услышал в словах охранника даже намека на оскорбление. Он был жив, несмотря ни на что, он вновь увидел солнце, и это было для него самое главное. Теперь ему хотелось просто надышаться свежим воздухом, понимая, что очередное испытание уже позади.

Настоящая жизнь была сейчас где-то далеко-далеко. Он это знал, но ничего не мог изменить, ничего не мог с этим поделать. Он знал, что эта жизнь чужая – не его, не для таких, как он. Но он также знал, что эти страшные испытания когда-нибудь закончатся. Пусть рядом с ним человек с ружьем, собаки, готовые в любой момент разорвать на куски. Всё равно, всё равно – это его родина, это его земля, это его судьба, а значит, и его Бог. Как же может он не любить всё это? Он, который сам часть этой земли, часть этого воздуха, этого низкого серого осеннего неба.

Между тем жизнь в Осиновке шла своим чередом. Осиновка, несмотря ни на что, крепла и разрасталась, точно так же, как крепла и менялась на глазах вся Россия.

Всего за несколько лет в Осиновке, на берегу Вятки, была построена огромная нефтебаза. Следом за ней на месте деревянных складов купца Шамова возник Хлебоприемный пункт. Потом в домах лесопромышленника Бушуева разместился туберкулезный санаторий.

Но совершенно особым событием для Осиновки стало появление в ней ликероводочного завода, потому что именно после этого Осиновка стала быстро богатеть и превращаться в небольшой провинциальный городок со всеми атрибутами городского пространства.

Ликероводочный завод стал важной вехой в истории города, его эмблемой и надеждой на многие годы, потому что, несмотря на все революционные перемены и веяния, русский народ по-прежнему много пил, не для веселья, а для забытья. К тому же, налоги от продажи винной продукции составляли сейчас львиную долю местного бюджета.

Как известно, первым признаком города у нас на Вятке считается своя газета с громким названием. Так вот, настоящая газета под названием «Ленинская искра» появилась в Осиновке в 1937 году, и учредили ее как раз работники упомянутого завода с целью агитации за трезвый образ жизни. Как водится, главным редактором газеты был назначен единственный в округе обрусевший немец Яков Семенович Эркерт. И хотя Яков Семенович был человек очень серьезный, про него тут же стали рассказывать смешные истории, якобы подтверждающие его феноменальную скупость.

Если честно признаться, Осиновку Яков Семенович не любил. Считал её захудалой провинцией. Его манили крупные столичные города, где талант Якова Семеновича как журналиста мог бы проявиться в полной мере. И родственников жены он недолюбливал, считая её братьев и сестер людьми недалекими, излишне простыми, неотесанными и неинтересными.

Порой ему представлялось, что он оказался в Осиновке по ошибке, по какому-то досадному недоразумению, и когда-нибудь эта ошибка будет исправлена неумолимым ходом истории. Он узнает, наконец, кто были его родители. Почему они стали врагами революции и были расстреляны, а он попал в детский дом, расположенный в густом лесу возле деревни под названием Савиново.

В детском доме рядом с ним находились дети Якира и Кассиора. Но Яков думал вовсе не о них. Он мечтал увидеться с кем-нибудь из своей большой семьи. Встретить дядю, тетю, двоюродных братьев и сестер, которые о нем пока что ничего не знают.

С детства Яша чувствовал себя одиноким, но талантливым ребенком. Он хорошо учился, прекрасно рисовал, писал стихи и небольшие рассказы в школьную стенгазету. Но в детском доме, затерянном в вятских лесах на берегу неширокой речки Кизерки, всё это почему-то не ценилось. Там поощрялось послушание и трудолюбие. Воспитанник детского дома должен был четко знать и выполнять свои «святые обязанности». Он должен был много трудиться на огороде и в соседнем колхозном поле, крепко спать и делать по утрам физическую зарядку с обязательным обтиранием холодной водой. Он должен был любить свою Родину, которая самая сильная и великая, уважать старших и стремиться стать похожим на бесстрашного революционера товарища Гвоздовского, который много сделал для многострадального трудового народа.