– Что ж, вижу, ты останешься при своем мнении.

– Я просто предлагаю подождать.

– У нас нет времени на раскачку! – уверенно заявил епископ и, развернувшись, направился на свое место в зале.

После этого разговора Майкла взяли в разработку соответствующие органы. Что ж, его хороший знакомый Айзек Гинсбург, служивший в отделе внешней разведки ближневосточного региона, не раз предупреждал его, чтобы он не бросался на системную махину, которая перемелет его кости в пудру для своих румян. Но Майкл был упрям, как и его жена. Кстати, что он скажет ей? Хотя она проницательная женщина и поймет все без слов по исходящему от него благородному перегару. Он допил бутылку и поднялся из-за стойки. Еще раз поблагодарив Большого Бо, он надел черный длинный плащ и темно-серую шляпу, в которых больше походил на гангстера начала двадцатого века, нежели на священника. Несмотря на лошадиный объем выпитого, он твердым шагом вышел из бара под дождь, моросивший на улицах города Утренней Зари, но садиться в машину не рискнул – не хватало еще сбить какого-нибудь похожего на него пьяницу в эту и так не слишком радостную ночь. К тому же дом был не так далеко: каких-то сорок минут, и автопилот доставит его в объятия любящей жены.

***

Он стоял в коридоре перед высокой стройной женщиной с удивительными светлыми волосами, хранившими до поры почти неуловимый рыжий оттенок. Можно было принять ее за обычную блондинку, если не увидеть, как в лучах солнца ее волосы становятся подобны языкам пламени. По ее зеленым большим глазам было невозможно понять, какие эмоции она сейчас испытывает, но необычно широкая радужка говорила о том, что она – человек глубокого сердца и широкой души. Бледная кожа лица была покрыта редкими веснушками, которые лениво заползали на широкие скулы.

– Майкл Калхедон! – сдержанным тоном обратилась к мужу Элизабет Галлахер.

Это явно не предвещало ничего хорошего, так как в последний раз она называла его по фамилии где-то в другой жизни, еще в школе, когда он показал ей красивый рисунок, где изобразил ее совершенно обнаженной. Почему-то тогда это показалось ему крайне романтичным, но свою пощечину он все же получил.

– Быстро иди в спальню! – тихо, но грозно произнесла Элизабет.

Майкл улыбнулся и попытался положить руки на ее бедра, но она ловко увернулась.

– Ради всего святого, иди в спальню и не выходи оттуда, пока не вернешься в нормальное состояние. Я не хочу, чтобы Ричи видел тебя в таком виде. Я лягу на диване в зале, – грустно проговорила она и сопроводила мужа в комнату.

Уложив Майкла на кровать, она заботливо раздела его. Элизабет уже чувствовала, что произошло что-то очень нехорошее: единственный раз он напивался до такого состояния, когда переволновался во время родов Ричи. Но тогда виноват был этот балабол Виктор Нечаянный. Какая дурацкая невыговариваемая фамилия, да и имя не очень. Все называли его «скользкий Вики». «У тебя всего один сын, не то, что у нас – орава спиногрызов! Мало ли что случится!» – разглагольствования Виктора пересказали ей потом друзья Майкла. Выходя из комнаты, Элизабет еще раз посмотрела на мужа и поняла, что все эти мысли не позволят ей уснуть до утра.

***

«Надеюсь, вчера я не вел себя как скотина», – думал Майкл, выпивая очередную кружку воды из-под крана.

Дома никого не было. Элизабет повела их сына Ричарда Галлахера (как гордо называл его Майкл, сравнивая с английским королем) на какое–то обязательное муниципальное мероприятие по поддержанию традиционных ценностей, что бы это ни означало. Он надеялся, что там пожалеют умы и сердца детей и не будут заливать их помоями про великое будущее человечества под руководством Сына. Потом, когда сознание вновь вернулась к нормальным установкам, Майкл, ухмыльнувшись, перестал беспокоиться: ирландские гены матери должны были сохранить их ребенка от пагубного влияния государственной пропаганды – не зря же ее неприятие столетиями взращивалось в их предках.