– Да, простите! – немного испуганно извинилась Тереза Шаут, переглядываясь со своими заместителями, стоявшими у дверей в столярный цех.

Она так боялась, что Он вновь исчезнет, уйдет, и на этот раз уже насовсем. С Ним так спокойно и хорошо, что даже постоянный стресс от происходящего на европейской арене отступал. Она поймала себя на мысли, что не хочет покидать эту пыльную мастерскую. Но ситуация на балтийском направлении требует постоянного контроля.

– Я… мы надеемся, что удастся избежать человеческих жертв на северном побережье, – собравшись с мыслями, продолжила советник Шаут.

Сын продолжал наждачным кругом полировать столешницу. Деревянная пыль оседала на его руках и на серой рабочей одежде.

– Может быть, Вы обратитесь к конфликтующей стороне и призовете их к миру? Или подскажете нам, как вести переговоры? – если бы Тереза видела себя со стороны, то удивилась бы, как ее прямая и строгая немецкая осанка превратилась в асимметричный полупоклон.

– Разве конфликтующая сторона одна?! – удивился Сын и выпрямился, опустив на шею защитные очки.

– Да, Северо-Восточная Федерация в очередной раз недовольна геополитическими решениями, – Тереза заметила, что перед этим мальчиком она оправдывается, как перед своим властным дедом.

– Пока вы так думаете, я не смогу вам помочь, – он поравнялся с Терезой.

Несмотря на худобу, в Нем чувствовалась сила, которую уже не согнуть этому миру. Такого в своей жизни советник безопасности Тереза Шаут раньше не встречала. Когда она впервые познакомилась с Ним несколько месяцев назад, то хотела испытать Его, но все ее существо кричало, что этого лучше не делать. Сначала она восприняла это как тревожный знак, но позже, пообщавшись с Ним, изменила свое мнение. Такой любви к человеку и человечеству она еще не встречала, да что там – просто забыла о ее существовании. Возможно, она настолько отвыкла от подобного, что подсознательно боялась впустить подобную любовь в свою жизнь. По крайней мере, владея техникой саморефлексии, именно так она объяснила себе эти странные ощущения.

– Вы хотите сказать, что мы тоже виноваты? – удивилась Тереза.

Он посмотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами и задумчиво отвел взгляд.

– Я попытаюсь донести Вашу идею об обоюдных переговорах до всех действующих сторон конфликта, – Тереза учтиво поклонилась ему.

– Я рад, что вы понимаете меня, – он улыбнулся, и ее сердце наполнила радость, которой она не испытывала даже при рождении своего первого сына. – Но вы здесь одна, тогда как все знают, что мне важно видеть просителей лично. Или остальные боятся моих решений?

«Сейчас или никогда!» – подумала Тереза Шаут и продолжила вслух:

– Они боятся того, что не смогут принять Ваше видение мира. А главное, что это станет очевидно для Вас.

– Это и так очевидно, раз их здесь нет, – Сын немного устало провел рукой по лицу, и смазанная пыль оставила разводы, напоминающие боевую раскраску. – Напомните всем, что я не решу их проблемы, пока они не хотят отдать их мне лично. Скажите, что, если их не устроит тот мир, который я построю, я верну его им прежним. Они же видят, что мне не нужна власть.

– А что Вам нужно? – тихо спросила Тереза.

– Чтобы во всех проснулась любовь, и тогда войны исчезнут сами собой, – он еще раз провел рукой по вспотевшему лицу, и «боевая окраска» исчезла.

Тереза направилась к выходу. Теперь ей предстоит тяжелая работа – убедить глав федераций и представителей народов вступить в переговоры. Особые проблемы намечались с Андреем Левиным и Радой Йовович – представителями Северо-Восточной Федерации и Балканского Анклава.