Генри вывел на экран план посещения департаментов города и с удивлением заметил в списках встреч Матиаса Фишера – председателя Европейской комиссии по экономическому развитию. Неужели опыт этого молодого города настолько превосходит выкованные в преодолении многочисленных кризисов познания его коллег из Европы? А может, они тоже согласились посидеть на заурядных совещаниях, чтобы, пользуясь случаем, провести время с семьями в этом необычном месте? Генри Стоун был реалистом и понимал, что вероятность приступа юношеского романтизма у представителей касты управленцев международного уровня стремится к нулю. Игра под названием «Решение глобальных проблем» – вот что тешит самолюбие любого, вставшего у руля власти.

Из аэропорта семью Стоунов отвезли в соответствующие их высокому положению апартаменты в центре города. По настоянию дочери они отправились на наземной машине, а не на аэротакси. Пока что Мэри было достаточно впитывать атмосферу города через затемненное стекло автомобиля, но уже сегодня вечером она рассчитывала на пешую прогулку по его улицам. Во время полета она прочитала все о достопримечательностях и особенных местах города. В инфоколонке она даже наткнулась на страницы, где красочно описывались его опасные районы, которых благопристойным гражданам рекомендовалось избегать. Раньше она прочитывала подобную информацию без эмоций, но теперь ей неудержимо хотелось попробовать обратить заблудших жителей этих трущоб к Отцу. Но как об этом сказать родителям? После того случая на холме они следят за ней еще пристальнее, чем раньше, да и подружек, у которых можно остаться на ночь, у нее в этом городе нет.

Гостевые апартаменты были просторными и светлыми, что вполне соответствовало ожиданиям. Эмма с дочерью вышли на балкон, чтобы с высоты сорокового этажа посмотреть на город. На фоне пронзительно синего неба он казался вполне обычным, несмотря на то, что позиционировался венцом творческих амбиций человечества. С высоты казалось, что мегаполис растет кольцами, и только береговая линия залива не дает этой концепции воплотиться в полной мере. Мэри стало интересно, можно ли по этим кольцам определить возраст города.

– Здесь тоже есть бандиты? – зачем-то спросила Мэри.

– Да, но меньше, чем в нашем городе, – подставляя лицо легкому ветру, ответила Эмма.

– Но я же смогу погулять? Я бы очень хотела…

– Солнце мое, мы с тобой обязательно сходим погуляем, куда и когда захочешь, но здесь я не могу отпустить тебя одну, – она наклонилась к дочери, посмотрев ей в глаза без взрослого снисхождения.

– Бог меня защитит! Я же теперь его Пророк! – девочка нахмурилась.

– Мэри, опять ты за свое? Откуда у тебя эти фантазии? – вздохнула Эмма.

– Мам, это не фантазии! Хоть бы сказала, что это мечты! – Мэри отвернулась от матери, чтобы та не видела, как она сдерживает негодование.

Мэри понимала, что мама не виновата, раз не видела, что произошло с дочерью на той горе. Девочка очень хотела показать свой дар, но ее останавливал страх: ведь последний, кого она хотела обратить на путь истины, сошел с ума. Бедный Роланд Чекринс! Он вновь пристал к ней после уроков в школе, но решился сделать это один, чтобы никто не видел, как он, в случае чего, ударит бесившую его девчонку. Мэри решила просветить его и призвать к покаянию, но он, упав на колени, начал сопротивляться. Он даже произнес: «Что это за херня!» – и закрыл свое сердце от потока благодати, исходящего через нее. Она решила воздействовать на упрямца посильнее – и тут случилось то, чего она никак не ожидала. Черкинс потерял сознание. В итоге он повредился умом, и теперь вряд ли сможет вести существование осмысленнее жизни орехового дерева. По крайне мере, так однажды проговорился их учитель по физкультуре. Даже после всего, что этот мальчик сделал ей и многим другим в школе, Мэри было жаль его. Но зачем он сопротивлялся? Отец больше не являлся ей, чтобы научить контролировать силу. Она решила учиться этому сама, но как это делать, если родители ее никуда не отпускают одну? Заводить всех в школьную подсобку? Ей так не терпелось помочь окружающим, что порой от бессилия ее начинало трясти. Раньше с ней подобного не случалось. Теперь же сила Отца, пульсацию которой она постоянно ощущала, влекла ее за собой, вытягивая детские сердце и душу, заставляя их взрослеть неестественно быстро. Может, для этого Отец ее и оставил – чтобы она свыклась с даром и более спокойно научилась воспринимать его?