Его кое-чем осенило, и он оторвал от рулона билет. Раз напечатали заранее, там могла стоять дата, когда эти билеты собирались продавать. Точно. Рассмотрев истёршиеся цифры, мальчик с тяжёлым сердцем бросил весь рулон в очаг. Может, лучше бы он и не узнавал.

Ширгу. Месяц 12-й бури, шестой день. 1012 год от Ухода Песков.

Если сопоставить эту дату и дату на могиле, то песок похоронил город два с половиной лау назад. Прошло около двухсот пятидесяти восьми лет.

Мальчик уставился в пламя, обхватив руками колени. В глазах защипало, но он часто-часто заморгал, и постепенно это прошло. Глупости! Если случилось так, что песок выпустил его, если его сердце ещё бьётся… Он прижал к груди руку и услышал те же звуки – стоны и шелестящий скрип песка. Да. Сердце билось словами: «Мы ждём тебя. Спаси нас».

Если так, да ещё и подкинули ему какого-никакого, но товарища, значит, потеряно пока не всё. Нужно только… попробовать найти кого-нибудь вроде чародея? Не Песчаного, с которым всё непонятно, а другого, ведь может кто-то из них жить на свете тайно, прячась от людей? Да, старые династии угасли ещё до гибельной бури, почти все… но за столько времени не мог ли родиться кто-то новый, когда-то ведь они родились? Хотя будь так, разве не подняли бы пустынные города из песка? Не спасли бы всех? Или…

Или выжившим всё равно и та беда забыта? Может, с угасания чародейства гибель мира и началась, а буря стала лишь её продолжением? Тогда как?

Мальчик взъерошил себе волосы и вскочил. Гадать, сидя в бездействии, было выше его сил. Он принялся заново обшаривать каморку в поисках чего-нибудь, что могло пригодиться, и нашёл внизу шкафчика пару несгнивших пледов. Они пахли дохлой кошкой, но были тёплыми, чем не стоило пренебрегать: холодало, из окон сквозило. Он принялся за дело.

Огонь уже горел вовсю, а пледы были удобно расстелены на полу, когда открылась дверь и невольно пришлось зажмуриться…

– Живой? Ну и славно! Ого ты потрудился!

Кара сияла. Не только её смуглое лицо сияло самодовольством, а вся она, особенно волосы и рисунок на коже, светилась белым. Ровным звёздным светом. Косы невесомо трепетали, будто на ветру.

– Вот. – Бочонок, который она поставила на пол, на треть заполняла чистая вода. – И вот. – Она вручила мальчику свёрнутый из коры кулёк с крупными красными ягодами.

– Ты уверена, что их есть можно? – осторожно уточнил он, борясь с желанием немедленно наброситься на воду, может, даже окунуть в неё голову.

Звезда кивнула и полезла в свою сумку:

– Я видела, как ели птицы. – Пошарив, она мягко опустила на пол что-то ещё. – Кстати, вот и они.

Две крупных, оперённых коричневым тушки с безжизненно повисшими головками заставили мальчика попятиться, скривившись. Звезда озадаченно постучала ногтем по клюву одной из птиц.

– Что? Это называется охотой. Ты жил среди людей столько времени и так удивляешься? – Усевшись поудобнее, она принялась за ощипывание.

– Мои жители… – мальчик с удовольствием отпил воды из бочонка и умыл лицо, – не охотились. Они ходили в места, которые называются кабаками, кофейнями или пабами. Ну или жарили у себя дома уже готовое мясо. Оно не было в перьях и не ело ягод…

– Но кто-то же делал его готовым, – резонно заметила Кара. – Оно не растёт на грядках. Кофе – растёт, не на грядках, но почти, а вот мясо…

– Я не видел. Либо не помню этого…

– А я видела. Оно ходит, летает или плавает. Мясо.

Он присел рядом и стал с любопытством наблюдать, как перья падают на пол и как Кара небрежно отпихивает их подальше. Она закончила быстро, вынула из-за пояса нож и, отыскав место почище, плюхнула одну голую тушку туда. Лезвие блеснуло, и мальчик спросил: