– Я… верю. Как же страшно.

Он не ответил. Его и самого страх душил, продолжал высушивать изнутри, призрачное сердце билось в висках одним-единственным вопросом: «И что теперь?» Хуже были только дурнота и слабость, горькая мысль: «Даже если я перестану бояться… смогу ли я встать?» И эта женщина… девчонка… неважно… как она сюда попала, зачем его выкопала?

– Знаешь, – снова незнакомка нарушила молчание. Видимо, всё это время она тоже что-то для себя решала, – тогда и тебе, наверное, не помешает знать обо мне правду, малыш. – Она словно приготовилась нырять, так глубоко и шумно вздохнула. – Меня зовут Кара. Я – упавшая звезда.

Теперь растерялся мальчик, уставился во все глаза. Так перед ним одна из загадочного небесного народа – статная красавица, словно сошедшая со страниц преданий? А ведь похожа! И как он сам не понял, всматриваясь в рисунок на коже и видя, как ветер треплет лучистые волосы? Но, словно боясь, что ей не поверят, Кара подобралась и, враз сбросив неземное величие, опять затараторила:

– Не помню, почему так произошло, что я здесь! Просто взяла и упала, а упав – заснула и, может, очень долго проспала, по крайней мере, когда очнулась, была уже холодная, а нам, чтоб остыть, надо мно-ого времени! – Глаза её округлились. Мальчик уверился, что звезда всё же юна, скорее девушка, чем женщина. И что ей не на шутку страшно. – И вот я пошла искать хоть одно живое существо. Хорошо, что нашла тебя, пусть ты и немного мёртвый, но, кажется, неплохой парень! Так сколько ты… пролежал там?

Мальчик огляделся. Небо было ясным, Невидимое светило не жалело тепла. Песок казался очень сухим, совсем как утром последнего для Города-на-Холмах дня. И… да, то, что они с Карой только что слушали, стенало в самых его недрах. Глубоко. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась ровная, даже без барханов, поверхность; не было ни самого чахлого кустарника, ни скелетов заблудившихся зверей; не было башен учёных и крепостных стен; не было водоёмов с черепахами. Да… места, некогда полные жизни, Пять графств, где праздник, закончившись в одном, начинался в следующем, сменила настоящая пустыня.

– Думаю, очень долго. Примерно как ты спала. – Он снова приложил ладонь к песку и прислушался. Спохватился: – Сколько ты тут бродишь?

Звезда задумчиво вытянула ноги. Они были босыми и запылёнными, а кожа на них – совсем грубой, потемневшей, словно опалённой. Она сильно отличалась от нежного золотисто-смуглого лица. Пошевелив чумазыми пальцами, Кара ответила:

– Сапоги я стоптала очень, очень давно. И мне никогда никто не попадался. Разве что песчаные крысы… у меня, кстати, осталась одна зажаренная с завтрака. Хочешь?

Она предлагала явно искренне. Неожиданно для себя мальчик улыбнулся и сморщил нос, затем ещё раз медленно обвёл взглядом пространство вокруг, стараясь уцепиться за привычные ориентиры. Кажется, их совсем не было… но нет. Один нашёлся.

– Как-нибудь обойдусь, – рассеянно отказался он. – И думаю, мы подыщем что-нибудь получше.

Кара, рывшаяся в сумке, видно, в поисках крысы, вздрогнула и тоже огляделась.

– Ты хочешь уйти?! – прозвучало испуганно. – Но я не… не…

Мальчик лишь вздохнул. Он тоже не уходил отсюда никогда: не было ни возможности, ни причин, ведь этот город был им, а он был этим городом, и без него рухнули бы все великие башни. Едины. Неразрывны. Навсегда. Так было раньше. Теперь…

– Нельзя оставаться, – вздохнул он. – Так мы ничего не исправим. Да и одной крысы на двоих вряд ли хватит.

– Но здесь… – звезда потрогала песок сама и, конечно же, ничего не услышала, – бьётся твоё сердце. Точно ли ты можешь его оставить?