– Пугающими? – я повторил её слова, сделав акцент на значении. Мадам Эванжелин, человек, привыкший говорить не прямо, дала мне зацепку, и я хотел понять, что она на самом деле имела в виду.

Она слегка улыбнулась, но в этой улыбке не было тепла.

– В её картинах была тьма, – произнесла она тихо, склонившись чуть ближе ко мне, будто опасаясь, что кто-то услышит наш разговор. – Словно она знала что-то, что нам было неведомо. И… у неё были странные знакомства, мистер Корбин. Люди, с которыми ей, возможно, не стоило бы связываться.

Это был ключ. Я знал это по её тону, по тому, как она избегала говорить прямо, но в каждом её слове сквозил намёк на что-то большее.

– О каких знакомствах идёт речь? – я спросил мягко, понимая, что теперь важно не давить, а вести разговор в нужное русло.

Её взгляд снова метнулся по залу, словно она боялась, что нас кто-то подслушивает. Это выдавало её нервозность. Впервые за весь разговор я увидел, что она колеблется между страхом и желанием говорить правду.

– Виктор Мартел, – шёпотом произнесла она, и её глаза снова сузились. – Серафина говорила, что он её восхищает. Она встречалась с ним. После этого… – Эванжелин на миг замолчала, будто собираясь с мыслями. – Она изменилась. Стала нервной, взволнованной. Это уже была не та Серафина, которую я знала раньше.

Я прищурился, стараясь скрыть удовлетворение. Имя Мартела давно мелькало в моих подозрениях, но теперь оно наконец появилось в разговоре. Виктор Мартел был не просто случайным человеком, он являлся ключевой фигурой. Теперь всё стало гораздо серьёзнее.

– И что случилось после этой встречи? Она упоминала его ещё раз? – Я старался говорить спокойно, но мой голос стал чуть более настойчивым. Я чувствовал, что Эванжелин была на грани, и важно было не упустить момент.

– Больше ничего, – ответила она резко, словно не хотела идти дальше. Её взгляд опустился на бокал, и её руки нервно заскользили по его поверхности. – Она избегала разговоров на эту тему. А потом… она исчезла.

Её лицо оставалось спокойным, но я видел, что она что-то не договаривает. Страх читался в её глазах. Эванжелин знала больше, но не хотела раскрывать всё. Возможно, она боялась последствий. Возможно, цена правды была для неё слишком высока.

Я на мгновение задумался, стоит ли давить дальше. Я все же решился аккуратно спросит, подспудно намекая, что лучше бы Эванжелин ничего не скрывать и ради безопасности Серафины, и самой себя:

– Если вы располагаете ещё какой-то информацией, пусть и не уверен в её достоверности… Вы можете со мной поделиться так или иначе, но я уже разберусь сам.

В ответ Эванджелин, уже теряя остатки самообладания, вдруг дернулась, вытащила свой небольшой дамский кошелек, из него – наполовину скомканный клочок бумаги, и почти кинула им в меня, словно листок жег ей пальцы.

– Я не знаю сама, что это… Клянусь, не знаю… Серафина однажды оборонила это второпях… Это вроде какая-то промышленная зона. Я думала, она хотела там сделать пару эскизов городских пейзажей, но… Вдругэто что-то опасное?

Я безмолвно взял и развернул листок. На нем было несколько давно засохших пятен как-будто машинного масла, и пара слов – некий адрес.

Эванджелин была права, что это может быть нечто важное. Но если за таким клочком информации будут охотиться, но лучше бы ей не подставлять саму себя.

Я осознал, что дальнейшие расспросы уже порядком напряженной женщины не приведут ни к чему.

– Благодарю вас, мадам Дюбуá, – произнёс я с лёгким поклоном головы, позволяя ей почувствовать, что я уважаю её решение не говорить дальше. – Вы очень помогли.