– Я вижу перед собой двух хорошо известных слуг закона, которые выполняют Божью работу, но иногда допускают ошибку, используя тактику дьявола.

– Мы – два грешника, – признала Карсон.

– Как приятно слышать такие лестные слова, – поддакнул Майкл.

– Дитя, – повернулась к нему Лулана, – подозреваю, ты льстишь себе, думая, что душа твоя спасена. Если вы пришли сюда с тем, чтобы доставить неприятности нашему господину, я прошу вас заглянуть в себя и найти ту свою часть, которая хочет всем мира и добра.

– Это моя наибольшая часть, – ответил Майкл, – но детектив О’Коннор предпочитает раздавать пинки.

– Вы уж извините, мисси, – Лулана повернулась к Карсон, – но такова ваша репутация.

– Не сегодня, – заверила ее Карсон. – Мы пришли, чтобы попросить Обри об одолжении, и, пожалуйста, если вас не затруднит, сообщите ему о нашем приходе. От нас никакие неприятности ему не грозят.

Лулана всмотрелась в нее.

– Господь даровал мне отличный детектор лжи, и в данный момент он не звенит. Вы не стали трясти передо мной своей бляхой, что говорит в вашу пользу, и произнесли слово «пожалуйста».

– По моему настоянию детектив Карсон посещала вечерние курсы, посвященные этикету, – ввернул Майкл.

– Он – дурак, – поделилась Лулана своим мнением с Карсон.

– Да, я знаю.

– Она всю жизнь ела руками, – не унимался Майкл, – а тут на удивление быстро научилась пользоваться вилкой.

– Дитя, ты – дурак, – повернулась к нему Лулана, – но по причинам, которые известны только Богу, ты всегда мне нравился. – Она отступила от порога. – Вытирайте ноги и заходите.

В прихожей их встретили персиковые стены и белый мраморный пол с черными восьмигранными вставками, отполированный до блеска. Даже казалось, что он влажный.

– Обри уже пришел к Иисусу? – спросила Карсон.

Лулана закрыла дверь.

– Господин еще не обнял своего Спасителя, но, могу отметить, уже видит Его.

Будучи всего лишь служанкой, Лулана определенно взвалила на себя и ношу духовной наставницы своего работодателя. Она знала его прошлое, и ее волновала судьба его души.

– Господин в саду, – добавила она. – Вы можете подождать в гостиной или присоединиться к нему в розарии.

– Конечно же, в розарии! – воскликнул Майкл.

В задней части дома, на огромной кухне, старшая сестра Луланы, Евангелина Антония, пела «Его свет сокрушит любую тьму», закладывая тесто в форму для пирога.

Евангелина работала у Обри кухаркой и на пару с сестрой боролась за бессмертную душу своего хозяина. Она была выше ростом, более худая, но живые глаза и улыбка выдавали родство.

– Детектив Мэддисон, – Евангелина улыбнулась, – я так рада, что вас еще не убили.

– И я тоже рад. Какой будет пирог?

– С пралине, корицей и орешками.

– После него сразу потребуется коронарное шунтирование.

– Холестерин не прилипает, – указала Лулана, – если любишь Бога.

Через дверь черного хода они вышли на заднее крыльцо, где Моисей Бьювеню, шофер Обри и мастер на все руки, красил в белый цвет стойки ограждения.

– Детектив О’Коннор, – рот растянулся аж до ушей, – я удивлен, что вы до сих пор не застрелили мистера Майкла.

– Я стреляю метко, – заверила она Моисея, – но он очень уж быстрый.

Крепкий, мускулистый, широкоплечий, с ладонями в суповую тарелку, Моисей был дьяконом в церкви и пел в хоре вместе с сестрами, Луланой и Евангелиной.

– Они пришли повидаться с господином, но не будут донимать его, – сообщила Лулана брату. – А если ты решишь, что донимают, возьми их за шкирку и вышвырни на улицу.

Как только Лулана вернулась на кухню, Моисей повернулся к детективам.

– Вы слышали Лулану. Вы, конечно, из полиции, но здесь ее слово – закон. Закон и порядок. Я буду у вас в долгу, если вы станете вести себя так, чтобы мне не пришлось вышвыривать вас за шкирку на улицу.