– Ну, ты перед походом к главному определился? – приглушённо хохотнул он. – Честь сберечь или отпуск получить.

Андрей отмолчался. В «Вестнике» ходили слухи, что Невостребнер предпочитает мужчин. Мысль о том, что ему могут сделать непристойное предложение в обмен на полный отпуск или хорошую должность, крайне угнетала его. Но шутить на эту тему с Биармеевым он не решился. У того была репутация если и не доносчика, то болтуна.

На экране открылось диалоговое окошко. Дистанционная связь с его личным рабочим пространством, хранящимся в государственной числовой палате, запрашивала Андрея, собирается ли он продолжить работу, или отключиться. Ниже мелко светился текст, подробно расписывающий выгоду, безопасность и сокровенность хранения личной информации на информационных мощностях государства, в отличие от этой же услуги у частников. Как же, как же. Сокровенность. Постыдились бы. Андрей прекрасно понимал, что за этими ритуальными фигурами речи скрывалась полная прозрачность всей личной информации, которую хранят что те, что другие. Но, увы, поправки к международному договору об информационной безопасности, принятые в Нордмании и некоторых других странах, на Евразилию не распространялись. Так что за создание, использование и распространение устройств, использующих технологию локального сохранения данных, можно было надолго загреметь в тюрьму. В раздумье он вычистил из своей ячейки всю личную информацию, поменял пароль и закрыл её. А, на всякий случай, удалил и все следы своего присутствия на рабочем числоведе. Потому что предчувствие говорило, что за своё стажёрское место он больше не вернётся.

Фигура помощницы, казалось, облучала всю комнату приворотным зельем. Андрей не успел запомнить, как её зовут. История увольнения её предшественницы была окутана флёром тайны и умолчаний; поговаривали, что секретами руководства она небезвозмездно делилась с конкурентами. Замену изгнаннице Невостребнер подобрал особенную: при всех своих соблазнительных внешних данных она совершенно не проявляла эмоций. Словно она и не человек вовсе, а искусственный организм с отключенной опцией эмпатии. Видимо, поэтому Андрей и не смог запомнить её имени: техноргам46 вместо имён более пристало иметь номера. Ручаться, что она человек, Андрей не стал бы. Может и правда, шеф купил свежую разработку дагонпортских умельцев.

– Вы опоздали на две минуты, – констатировала она. – Проходите, Яков Магонович ждёт.

Андрей проскользнул внутрь, к запахам кофе и кожаной мебели. Руководитель ждал, сидя на краю рабочего стола, выполненного в форме серповидной дуги. Едва войдя, Андрей натолкнулся на его взгляд и остановился, словно упёрся в преграду.

Как только он появился в кабинете, Невостребнер набросил на плечи деловой хламис47, взял со стола портфель и направился к выходу. Поравнявшись с Андреем он взял его за плечо и повлек за собой.

– Ярый, извините меня, мой график резко поменялся, и на работе нам поговорить не удастся. Как вы смотрите на то, чтобы всё обсудить на тренировке? По плану она у меня с утра. Но утром я лечу в Древлестол, так что приходится перестраиваться на ходу.

Андрей попробовал возразить, но начальник, похоже, возможность отказа и не рассматривал.

– Да ладно вам стесняться, – добродушно проронил он. – Нужно экономить время. И потренируемся и всё обговорим. Речь не только о вашем отпуске, у меня для вас сюрприз.

Слова Ермака запылали в мозге, словно кто-то плеснул туда спирта. Неужели всё идёт к тому, на что он намекал?

В коридоре к ним присоединились двое телохранителей главправчего. В груди у Андрея неприятно заныло. Вчетвером спустились на подземную парковку под зданием. Охранники осмотрелись, проверили салон поисковыми щупами, убедились, что там нет подслушивающих или взрывных устройств. Андрей сел слева на заднее сиденье, рядом с Невостребнером.