Если от света и любопытных глаз здесь можно было хоть как-то закрыться занавеской, то спрятаться от всеобщего шума было нереально. Все жители сот прекрасно знали о том, как далеко распространяются звуки, и очень старались вести себя как можно тише. Однако множество вертящихся тел, кашляющих, сопящих, дышащих, храпящих во сне, находились словно в едином звуковом поле, и все непроизвольные шумы постоянно наполняли гостиницу. Зато жилье там предлагалось более чем дешевое, и почти всегда можно было найти свободную ячейку, чтобы переночевать.

Вновь прибывшим Лео с Эби, к сожалению, достались две соты очень далеко друг от друга, в разных концах бесконечного коридора, хоть и на одном этаже. Девушка, которая предыдущую ночь провела еще в довольно удобной квартире вора, залезая в тесную ячейку, вдруг почувствовала нестерпимую горечь и жалость к себе. Она не так все задумывала, она шла в город, готовая к лишениям, но ей еще никогда не приходилось ночевать в таких условиях. Подбадривая себя мыслями, что существуют варианты и похуже: например, ночевка на промозглой осенней улице или в кутузке Управления стражи, Эби полезла наверх, на второй ярус, где ей отвели спальное место. Было поздно, и общий свет уже погасили, оставив еле заметные газовые ночники, и в темноте девушка промахнулась ногой мимо ступени. Ударившись коленом о железную ступеньку, она не выдержала и съехала вниз, держась руками за вертикальные поручни. Прислонившись к железной стенке, Эбигейл беззвучно заплакала, выливая из себя вместе со слезами все пережитое за этот очень долгий и трудный день: прощание с любимым, который оставил ей волшебный поцелуй на память; нападение жуткого металлического существа, которое пыталось высосать из нее жизнь, отравив своим страшным ядом не только тело, но и душу; долгий поход до Нового города по неприветливым холодным улицам. И этот день, длившийся, казалось, целую неделю, должен был закончиться в неуютной железной ячейке, среди огромного количества сот, в каждой из которых сопел и вертелся чужой, незнакомый ей человек.

Отодвинулась плотная застиранная занавеска в ячейке первого этажа, и оттуда высунулась взлохмаченная девичья головка.

– Ты что, пьяная? – недовольно спросила девушка у плачущей Эби. – Залезть не можешь? Почему пьяниц всегда селят на второй ярус?!

Посетовав, девушка уже собиралась скрыться в своей соте, но Эби подала голос.

– Я не пьяная, я просто упала! – несчастным голосом произнесла она. – У меня нога соскользнула.

Незнакомка отодвинула занавеску и, сидя в своей ячейке, с недоверием уставилась на Эбигейл.

– Как можно оступиться на трех ступеньках, если ты трезвый? – язвительно заметила она. – Неужели так трудно научиться?

– Я первый раз залезаю, – пожаловалась Эби и снова всхлипнула. – Извините, что разбудила.

– Ты тут первый раз? – ахнула смуглая девушка.

– Да, – ответила Эбигейл и вдруг, закрыв лицо руками, окончательно расплакалась.

***

На следующее утро после прибытия Эбигейл проснулась поздно. Накануне ночью, забравшись наконец в злополучную ячейку, она была уверена, что после слез и всего пережитого просто не сможет заснуть и пролежит всю ночь, терзаемая мыслями и воспоминаниями, слушая кряхтение и возню соседей по сотам. Однако, как только голова ее коснулась подушки, она тут же провалилась в глубокий крепкий сон. Она даже не успела залезть под стеганое одеяло и заснула поверх него прямо в одежде. Утром, открыв глаза, девушка долго не могла понять, где находится. Первой ее мыслью было почему-то, что ее упрятали в камеру Управления стражи, что ее наконец-то поймали и заперли. Но даже камера должна была быть просторнее, чем эта крошечная сота, в которую ее поселили. Эби вдруг вспомнила вчерашний вечер и новую знакомую. «Меня зовут Лорелея, но лучше зови меня Лорки, – предложила та. – А то пока выговоришь…»