Ксения почувствовала острую боль внизу живота утром. Она все еще лежала в кровати, пытаясь представить, каким будет ее ребенок. Ее дочь. Валерия. Так хотел назвать ее Джим. Воспоминания о нем затмили свет, рожденный мыслями о ребенке. Подтянув к груди одеяло, Ксения попыталась сдержать слезы. Что случилось с ее возлюбленным? Почему самый дорогой и близкий человек стал вдруг так далек?

В этот самый момент боль и обожгла тело. Сначала это был лишь острый укол, затем невидимая игла начала настырно вгрызаться в плоть. Казалось, что она хочет проткнуть брюшную полость изнутри. Ксения испуганно схватилась за живот. Игл внутри тела стало больше. Боль выдавливала из глаз слезы, покрывала тело холодным потом.

Ксения попыталась подняться с кровати. Одна из рвущихся наружу игл проткнула тело, окрасив ладони в красный цвет.

– Боже мой! – Ксения с ужасом смотрела, как кровь, вытекая из нее, впитывается в белые простыни. – Дарья! – позвала она слабеющим голосом. – Доктор Силуянова…

Наночип либо вышел из строя, либо не фиксировал отклонений, отказываясь производить экстренный вызов. Оставалось спасать себя самостоятельно.

Ксения сползла с кровати. Еще несколько игл проткнули тело. Теплая кровь заструилась по ногам. Шатаясь, она вышла в коридор. Придерживая одной рукой большой живот, а другой опираясь о стену, чтобы не упасть, она шла в медицинский центр, оставляя за собой кровавый след.

– Главное – не потерять сознание, – говорила себе Ксения. – Главное – не потерять сознание.

Дарья связалась с Джимом лишь вечером. Он приехал сразу, так же как и Елизавета Викторовна Маслакова. Они стояли возле закрытых стеклянных дверей палаты, в которую Дарья определила Ксению.

– Теперь нам остается лишь молиться, – сказала Елизавета Викторовна слова, которых Джим ожидал от нее меньше всего.

Дарья. Эта неугомонная Дарья! Она сновала по предоставленной ей клинике, проводя всевозможные тесты и анализы. Никто давно не сомневался в ее профессионализме, но сейчас, похоже, она доказывала свою состоятельность не кому-то, а самой себе.

– Тебе нужно поспать, – сказал Джим, когда время перевалило за полночь.

Она молча посмотрела на него, о чем-то думая, затем, приняв решение, кивнула. Джим заглянул в ее кабинет через пару минут, намереваясь пожелать спокойной ночи, но Дарья уже спала. Он мог лишь взять ее на руки и отнести в прилегавшую к кабинету спальню – кровать лучше подходила для сна, чем рабочий стол. Сам Джим заснул возле палаты жены – на жестком стуле, то и дело сползая с него в полудреме, но настырно продолжая нести свою вахту.

Его разбудила утром Дарья.

– Тебе пора на работу, – сказала она, протягивая чашку кофе.

– Я не могу, – заупрямился Джим.

– Я уже вызвала такси.

– Дело не в этом. Я не могу оставить Ксению.

– Ты не врач, Джим.

– Я отец ее ребенка.

– Боюсь, это сейчас не имеет никакого значения.

Джим выпил кофе и поплелся на работу. После полудня сон сморил его прямо на рабочем месте, и Тимофей Александрович Макаров отправился на деловую встречу с партнерами по бизнесу один.

– Нужно было разбудить меня, – обиделся на него вечером Джим.

Он позвонил Дарье и поинтересовался, как Ксения. Эту ночь он снова провел на жестком стуле возле ее палаты. Сквозь стеклянные двери он мог видеть жену. Она лежала на спине. Трубки капельницы несли в ее кровь питательные вещества и препараты. Тихо шумела подключенная аппаратура, наблюдавшая за жизненными процессами матери и ребенка. Глаза Ксении были закрыты. Она спала. По крайней мере, Джим убедил себя именно в этом, потому что о коме не хотелось не то что говорить, но даже думать. Она спала, когда он уходил на работу, спала, когда возвращался, спала, когда спал он.