Теперь у них был новый избранник. Он снова рвался на свободу, и Харченко знал, где он должен родиться. Голоса. Они наполняли дикие земли. Тихий, еще не окрепший шепот. Аслан Дадоев слышал его, когда блуждал в кукурузном поле, ища дом Харченко.

– Его ищешь не только ты, – предупреждал Наставник. – Братья Болдины.

Почти двадцать часов Дадоев без отдыха гнал свою машину, чтобы быть первым, и старания его не оказались напрасными. Доктор Харченко стоял на стремянке и размеренно водил по стене широкой кистью, оставлявшей позади зеленый след. Дадоев вышел из машины и, представившись, сказал, что у него есть один весьма деликатный разговор. Харченко встретил его довольно сухо, но тем не менее предложил пройти в дом.

– Меня интересует ваш последний посетитель, – терпеливо начал разговор Аслан Дадоев. – Я знаю, что он был, поэтому прошу рассказать все, что вам известно.

Это был план «A». Когда Харченко отказался, Аслан Дадоев использовал план «B».

– Если вы будете благоразумны, доктор, то обещаю, я не заставлю вас долго страдать, – Дадоев достал пистолет, положил его на стол перед собой.

Получив очередной отказ, он пустил в ход план «C». Оглушив Харченко, перетащил его тело в мастерскую, связал и зажал голову доктора в тиски. Когда Харченко пришел в себя, над ним нависал все тот же невозмутимый силовик, держа в руках новенькую пилу лектора.

– Если вы передумали, профессор, – как и прежде спокойно сказал Дадоев, – то я по-прежнему готов вас выслушать, а после, обещаю, всего-навсего отпилю вам голову.

– Вы не посмеете!

Аслан Дадоев пожал плечами и подошел ближе, пытаясь определить, с чего лучше начать. Выбор пал на подбородок. Закатав рукава, Дадоев предусмотрительно натянул на себя один из рабочих халатов Харченко и поднес пилу к его лицу.

– Силуянова Дарья! – заорал доктор, вытаращив глаза. – Ко мне приезжала доктор Дарья Андреевна Силуянова из Города Мечты!

– Слишком поздно, – сказал Аслан Дадоев.

– Но ведь я же сказал! – взмолился Харченко.

Дадоев прижал пилу к его подбородку. Несколько секунд примерялся, затем сделал запил. Из рваной раны брызнула кровь. Крик боли Харченко прорезал тишину. Силовик отвел пилу в сторону, любуясь своей работой. Вылезавшие из орбит глаза доктора с ужасом смотрели на него. Около минуты Дадоев наблюдал, как из раны течет кровь, затем снова принялся за работу. Маленькие зубья медленно, но верно делали свое дело, вгрызаясь все глубже и глубже в кость. Харченко продолжал кричать, и от этих криков Дадоев с еще большим усердием брался за дело.

Пила неприятно лязгнула, встретив на своем пути ряд зубов. Силовик изменил угол запила, и на пол упала бесформенная кровавая лепешка. Харченко завывал, словно раненый волк. Пила скользнула выше, разрывая плоть верхней губы, уперлась в нос и снова: «Вжик, вжик. Вжик, вжик». Хрящи мягко поддавались, крошась под острием зубьев. Нескончаемые струи крови, стекая с верстака, капали на пол.

Когда Аслан Дадоев закончил, Харченко был все еще в сознании. Отвязав его, он перетащил тело доктора в соседнюю комнату и усадил в кресло. Выйдя из дома, силовик спрятал свою машину в зарослях кукурузы.

Шесть часов прошли в томительном ожидании. Федор Болдин появился, когда начался закат. Он пришел пешком. Это был старший из двух братьев. Дадоев насторожился. Где же сейчас находился младший, Алексей Болдин? Силовик решил выждать. Еще один сюрприз – новенькое «Шевроле» синего цвета. Джим Отис, не подозревая, что за ним наблюдают, вышел из машины и скрылся в доме. Пора. Аслан Дадоев включил зажигание и выехал из своего укрытия…