– Триста десять рублей, – улыбнувшись, произнесла женщина, оголив золотые зубы.

– Игорек, я заплачу, – вытянул из кармана деньги подоспевший Вощинин.

– Да нет, я заплачу, – не унимался Игорь.

– Я же тебя приглашал, значит, мне и платить.

Не обладавший чересчур широкой русской душой, Завьялов сдался и не стал доставать деньги, но согласился пропустить еще по кружечке пива.

Выйдя из душного помещения бара, друзья обнаружили за своим столиком четырех нетрезвых граждан бичеватого вида. На руках двоих были обширные татуировки, пальцы отдавали синевой наколотых колец. С первого взгляда про них можно было сказать, что в молодости эти люди причисляли себя к блатному миру и, возможно, даже сидели, но теперь окончательно спились и превратились в обыкновенных пьянчуг, ищущих, как бы и на что опохмелиться.

– Эй, голубки, пересядьте отсюда быстренько! – весело приказал им Вощинин.

– Ты кто такой, чтобы тут распоряжаться? – хмуро ответил человек с наколками, видимо исполнявший в компании роль старшего. – Смотри, а то рога поотшибаем.

– Прикинь, какой колоритный местный контингент, – сказал Сергей, повернувшись к Игорю.

– Да, Бог этого хмыря гонором не обидел, – поддержал друга Завьялов.

– Значит так, дятел, быстренько извинись и пошел вон отсюда, пока я добрый! – уже зло продолжал наезжать адвокат.

– Это кто тут дятел!? – подпрыгнул со стула и распустил пальцы веером основной бич.

– Ого, да ты наглец!

– Утухни, овса! – крикнул алкаш, очевидно, не выговаривающий букву Ц.

На лице Вощинина появился румянец, он явно завелся и не собирался заканчивать конфликт миром. Без лишних разговоров Сергей приблизился к бывшему зеку и, схватив его за грудки, нанес страшный удар своей большой пудовой головой по носу противника. Раздался хруст сломанных хрящей, и бичуган, подлетев, словно в американском боевике, рухнул на пластмассовый столик.

Пьянчуги оказались не из робкого десятка и кинулись на подмогу своему товарищу. Завьялов, приняв боксерскую стойку, вспомнил молодость, его кулак, описав траекторию между боковым и прямым ударом, врезался в подбородок нападавшего. Этот удар, вычитанный в одной книжке, он тысячи раз отрабатывал в юности на боксерской груше, и сегодня тело, навсегда запомнившее это движение, не подвело его. Наткнувшись на непреодолимую преграду, второй татуированный бичуган оказался на земле. Двое оставшихся алкашей присмирели, в них видно не хватало блатного задора.

– Да что вы, мужики, что вам места не хватает, мы тут просто на минутку отдохнуть присели, – начал оправдываться один из них. – А вы сразу драться.

– Давайте проваливайте живо отсюда! – закричал Сергей.

– Не ругайтесь, мужики, мы сейчас уйдем.

Алкаши кинулись поднимать своих поверженных собутыльников. Блатные поднимались с трудом, мотали головами после нокаутов. Кровь текла из расквашенного носа основного бича на асфальт, но он больше в драку не лез, а лишь тихо матерился. Из его бурчаний было едва понятно, что он еще разберется и всех отимеет.

– Так, чтобы через пять секунд вас тут не было! Иначе не своим ходом пойдете, а вперед ногами вынесут! – взбесился адвокат, услышав эти стенания.

– Мы уже уходим, мужики, – жалобно заголосили алкаши и, подхватив под руки своего вожака, вывели его на улицу.

– Зарвались, зарвались совсем ребятки, – опустившись на стул, весело проговорил Вощинин. – Я во время работы в органах на каких только кадров не насмотрелся. Бывает, смотришь на человека и думаешь, куда ты лезешь, чего ты хочешь, что ты из себя представляешь? Я, конечно, и сам немного авантюрист, но головой то нужно хоть чуть-чуть думать, когда начинаешь что-то делать или говорить.