– Рассказывайте, что дальше было? – обратился майор к перепуганной свидетельнице.

– Смотрю дня три назад, а дверь приоткрыта.

– А что же не зашли-то?

– Страшно. Хозяева всегда ночью приезжают, а утром уезжают. Днём их не видно.

– А чего страшно-то?

– Люди очень серьёзные. Вот осенью столб сбили, и сидели бы мы без света, а эти уже через час бригаду пригнали и уже в темноте всё починили и с нас ни копейки не взяли.

– На чём они приезжали?

– Когда на легковой машине, а когда на «скорой».

– «Скорая» белого цвета?

– Нет, она серая такая.

– Они в халатах были?

– Когда в халатах, когда нет. Приезжали обычно втроём. Заедут во двор, закроют ворота и только дверцы хлопают.

– А вы в окно ни разу не поглядели, что они там делают?

– Поглядела, – женщина покраснела, – у них шторки.

– Получается, ничего не увидели?

– Увидела. Девки голые на диване лежат, как будто спят. Ну, думаю, понятно, напоили девок.

– Ну и?

Женщина совсем смутилась.

– Девок-то напоили, а печь в ночь не топили. Я специально последила, не топили.

– А что же участковому не сказали?

– А что участковый, он вон где, нужно аж до завода Кирова идти. Думала, само успокоится.

Мухаметшин обратился к Андрею.

– Вчера она выпустила пса своего погулять, он утром кисть руки принёс. Следы сюда ведут.

– Я милицию сразу вызвала.

– Милицию? Когда девок видела, надо было сразу участковому позвонить!

Во двор ввалился Малыгин с противогазами.

– Не пойму, Владимир Рахимьянович, зачем противогазы? —спросил Андрей.

– Смотри, – замедленно, в своей манере показал Мухаметшин. – На печной трубе сосулька, похоже, ею вообще всю зиму не пользовались. Двор тщательно убран, вон сугробы до сих пор не растаяли. И машина уазик серая. Чувствуешь? Я уверен, наши клиенты. Кто знает, чего они там оставили? Подстрахуемся.

Надев противогазы ГП-7, в них всё прекрасно было слышно, вошли в дом. Похоже, хозяева не заморачивались особой уборкой, от дверей в сени шёл натоптанный тропинкой след. Тёплая дверь вела сразу в кухню. На печи навалено мензурок, склянок, шприцев, колбочек, реторт. Действительно, здесь давно не топили.

Андрей понял, что это не наркопритон, там в таком разнообразии не нуждались. В зале, в дверях за тяжёлой шторкой, оказался целый химический кабинет. А может быть, операционная? Посреди комнаты стол, с прибитой вместо столешницы дверью, над столом низко подвешенный светильник с пятисотваттной лампой. Вдоль стены стояли два шкафа, полные всяких медицинских или химических посудин, в них были остатки ярко-оранжевой жидкости, электрический компрессор с горой шлангов и наконечников, лежали необыкновенной величины шприцы, видимо, на слона.

Во второй комнате, поменьше, был накрыт стол, стояли несколько стульев и кровать, на которой лежал в неестественной позе человек. На нём была тёплая туристская куртка защитного цвета, капюшон натянут на голову. Он лежал на боку, и ноги его были максимально выгнуты назад, а пятки касались спины. Андрей натянул перчатки и откинул капюшон, клиент был такого же цвета, как и куртка.

– Кто его так? Захочешь и не сделаешь.

– Сделаешь, если давно мёртвый, – произнёс судебный медик Яков Борисович.

– Все-таки, ему, наверное, кто-то помог, – сказал Андрей и начал распечатывать окно. В противогазах начали запотевать очки, а взять специальный карандаш Малыгин не догадался.

– Неплохо погуляли? – на столе стояли бутылки пятизвёздочного коньяка и нарезанные мясные деликатесы, четыре высоких наборных стакана, десертные золоченые вилки, похоже, из дорогого подарочного набора.

– Отпечатки – по полной, – обрадовался Донцов. – Даже на свет видно. Вот что значит печь не топить!