К тетрадке старой подбежал,

Поднял ее он как ребенка,

И фотографию прижал.

Понятно стало всем, конечно, –

То был его погибший сын.

Держал он драгоценность нежно.

Не среди улиц и машин –

Как будто оказался рядом

С родной душой у Божьих Врат.

И мир пронизывал он взглядом,

Где сына нет – все дни подряд.

Как осознать: «уже не встретишь»

И «никогда здесь не найдешь»?

Так почему ты, Солнце, светишь?!

Не правда это, это ложь!

Совсем недавно были вместе…

И вот отныне – «никогда».

Не спросишь, не услышишь вести,

Хоть минет радость и беда.

И сердце вдруг осиротело…

И беспризорность в нем навек.

Душа исчезнуть захотела –

Как снег, покинуть Белый Свет.

Не знает кто, тот не узнает,

Как стать на грани двух миров,

Как смерть часть жизни забирает,

Как не хватает больше слов.

Та фотография, к несчастью,

Была одна у старика –

Родной души хранимой частью,

Живет он на земле пока.

Он фото положил у сердца

И так пошел – с улыбкой в даль.

Как будто приоткрылась дверца

Туда, где ниспадет печаль.

Земные звуки скоро смолкли.

Лежать осталась та тетрадь,

Но надписи совсем размокли –

Их никому не прочитать.

А Черепашке нашей ночью

Во сне сказал пришедший Os:

«Ты этот текст запомни прочно:

Он – первое, что я принес.

Другое было на бумаге,

Но бывший текст преображен

От из земли пришедшей влаги,

На час один был явлен он.

И ангел нам помог – перстами

Сложить слова того листа.

Но влага действует часами,

И вот – в тетрадке пустота.

Второй отрывок будет в книге

Отмечен слезками небес.

Потом в воздушной массы сдвиге –

Его создаст опавший лес.

А дальше неразумной тварью

Текст будет выбит на столе.

Потом со счастьем и с печалью

Его рассыплю по земле…

Ну хватит – всё свершится после.

Уже и утро настает.

Незримо я останусь возле

Своих друзей. Пора в поход».

Игрушки встали и умылись,

Себя в порядок привели,

Как с другом, с кустиком простились

И по дороге в парк пошли.

О спасенной входящей в этот мир новой жизни

Теперь им виделись иначе

И дерева, и горизонт:

Был жизнью Белый Свет охвачен,

И дали вторил небосвод!

И в хоре мира звук жалейки

Тянулся к солнцу, как весна:

В тенистом парке на скамейке

Сидела женщина одна…

Читала книгу только-только,

Теперь же крикнуть не могла –

Мучительно ей стало больно, –

Она беременной была!

Над нею дерева качались.

Прохожих будто ветер сдул.

Машины лишь вдоль парка мчались,

И стоны заглушал их гул.

Беда стояла в полуметре,

Чтоб обратилась радость в скорбь.

И холод ощущался в ветре.

Два сердца ускоряли кровь.

Еще чуть-чуть, и жизнью хлынет

Она на камни, на песок…

И, не родившись, жизнь застынет!

Держал лишь ангел волосок.

Без лишних слов и промедленья

Наш Носорог рванулся вбок,

Как раз наперерез движенью –

Остановить машин поток!

Наверное, он мог погибнуть,

Раздавленный грузовиком,

Но тормоза успели взвизгнуть

(Он это понял лишь потом).

Водитель из машины вышел

«Валун» подальше зашвырнуть,

Но стоны женщины услышал –

Она едва могла вздохнуть.

Быстрей, быстрей – уже в кабине!

Урчит мотор – в пути уже –

О дочке или же о сыне

Запели ангелы в душе!

Еще кружила хмарь-тревога,

Но вскоре вышла благодать,

Поскольку кто-то, взяв у Бога,

Страницы жизни стал листать!

И вышло солнце этой вести!

Слезами ж радостной поры

Пролился дождик, чтобы вместе

Листвой захлопали дубы!

А на скамейке, словно птица,

Раскрытой книжица была,

И дождик брызнул на страницы,

Пометив каплями слова.

Вторым посланьем оказалось

Прочтенное из-под дождя.

До ночи мало оставалось –

Друзья устали, парк пройдя.

О страшном случае, произошедшем с Черепашкой, и о том, что, оказывается, зло идет за нашими героями по пятам и всегда готово напасть

Они у тополя присели,

И мирным им казался мир:

Моря – без бури и без мели

И Белый Свет без черных дыр.