– Понятно. Я об этом думал. – Он трет рот, его лицо слегка озадачено. «Как странно слышать о жизни твоих любимых на брифинге». – Она… ну, как бы сказать… счастлива?

– Думаю, да. У нее появились новые внуки.

Сигруд сглатывает.

– Карин?

– Наверное. У тебя ведь была только она и… и Сигню, правильно?

Он кивает, чувствуя себя странно – как будто какой-то чужак нарядился в его тело.

– У Карин уже пятеро детей, – говорит Мулагеш. – Четыре девочки и мальчик.

Он выдыхает.

– Это… немалое потомство.

– Да. Как-то так. – Она медлит, потом с теплотой спрашивает: – Хочешь, разузнаю, нельзя ли достать их фотографии для тебя?

Он долго думает. Потом качает головой.

– Нет?

– Нет. Это сильно усложнит то, что я собираюсь сделать.

– Что ты имеешь в виду?

– Сайпур не позволит мне вернуться, – говорит он. – Так что мне нет необходимости знать о таких вещах. Потому что у меня их никогда не будет.

Неловкое молчание. Мулагеш потягивает вино.

– Она с тобой связывалась, Сигруд?

– Кто? Хильд?

– Нет. Шара, конечно.

– Нет, – говорит он. – Я узнал, что она мертва, из вторых рук.

Мулагеш медленно кивает.

– Итак… Ты не знаешь, что она делала на Континенте?

– Нет. – Он выпрямляется в кресле. – А что? Ты знаешь?

Она безрадостно улыбается.

– Нет. Понятия не имею. Хотела бы знать. А ведь я спрашивала. Она не пожелала рассказать. Кажется, думала, что это поставит мою жизнь под угрозу. Что, учитывая случившееся с нею, могло быть правдой. Единственное, что она мне сказала… как же она выразилась… ах, да. Она сказала, цитирую: «Весьма вероятно, что однажды тебя навестит Сигруд».

Сигруд удивленно моргает.

– Она сказала, что я приду к тебе?

– Правильно. Я ничего не поняла. Ты же был преступником. Но она сказала, что, если ты ко мне придешь, я должна передать сообщение, но я полагаю, ты понятия не имеешь, что бы это могло быть, верно, Сигруд?

Он ошеломленно качает головой. Он такого совершенно не предвидел.

Мулагеш задумчиво глядит в пустоту.

– Значит, Шара знала, – говорит она. – Должна была знать, что ее могут убить. Должна была знать, что ты услышишь об этом. И придешь ко мне. В конечном счете. – Она издает глухой смешок. – Умная малышка. Она находит такие восхитительные способы заставить нас всех делать ее грязную работу за нее, даже из могилы.

– Что за сообщение?

– Очень простое, – говорит Мулагеш, – и очень запутанное. Она сказала, что, если ты однажды придешь ко мне, я должна передать, чтобы ты защитил ее дочь. Любой ценой.

Сигруд на миг застывает. Потом раздраженно трясет головой.

– Но… но я потому и пришел сюда, – говорит он. – Я пришел к тебе, чтобы узнать, где Татьяна Комайд!

– Ты не дал мне закончить, – резко отвечает Мулагеш. – Дело в том, что никто не знает, где Татьяна Комайд. И, по-видимому, не знал в течение нескольких месяцев.

– Что?

– Что слышал. После убийства разыскать Татьяну было государственным приоритетом, но усадьба Комайд оказалась совершенно пустой. Похоже, Шара распространяла идею о том, что ее дочь живет в усадьбе… но это было далеко от истины. И сейчас начнется путаница. – Мулагеш подается вперед, болезненно кряхтя. – Гребаный артрит… Просто дерьмо, когда тело восстает против тебя. Ну да ладно. Шара велела мне передать, чтобы ты защищал ее дочь, но еще Шара сказала, что ты найдешь ее дочь у той единственной женщины, с которой она разделила свою любовь.

Единственный глаз Сигруда выпучивается.

– Чего?!

– Вот я тоже так подумала, – говорит Мулагеш. – Мне как-то и в голову не приходило, что ее интересуют, ну, такие вещи. Я стараюсь ничего не предполагать, так как многие люди предполагали всякое обо мне на протяжении многих лет и их предположения мне никогда на самом деле не нравились, так что…