Стоило ему повесить трубку, как Саймон спросил:

– В чём дело?

– Не волнуйся, ни в чём, – заверил Малкольм, хотя его волнения явно хватило бы на них обоих. – Что такое, мой мальчик?

Саймон помедлил. Он уже не был уверен, что идея хорошая, – но понимал, что выхода нет, особенно учитывая, что Нолан должен был ехать с ними.

– Я хотел спросить… – Саймон замолчал, касаясь кончиков волос. В последний раз его стриг дядя Дэррил. И на сердце было неспокойно, хотя умом он понимал, что волосы никак не связаны с воспоминаниями о дяде. Он мог отращивать их хоть всю жизнь – дядю Дэррила это не вернёт. – У вас есть время меня постричь перед отъездом?

Лицо Малкольма смягчилось.

– Конечно, – сказал он, отодвигаясь в кресле. – Сейчас, только схожу за ножницами.

Саймон кивнул и присел, стараясь не поддаваться грызущему чувству вины. Это ведь просто стрижка. И если благодаря ей Орион перестанет их с Ноланом различать, значит, оно того стоит.

На следующее утро Саймон спрятал Феликса в коробочку и убрал её в дальний угол чемодана, убедившись, что мышонку хватит еды и воды на время полёта и что одежда не закрывает отверстия для дыхания. Взяв чемодан в руки, он закинул рюкзак на плечо и спустился по винтовой лестнице в атриум корпуса Альфы, где на полу вместо ковра росла трава, а к высокому потолку тянулись деревья. Изначально корпус предназначался для Птиц, но после того, как Орион напал и почти полностью разрушил изначальный ПРИЮТ, школу не только перевели в здание под Центральным парком, которое ученики и учителя ласково прозвали Логовом, но и по указу главенствующих Зверей запретили Птицам посещать академию. Саймон был единственным исключением – да и он на самом деле не был Птицей. Он, как и Нолан, принадлежал сразу ко всем Царствам – и вместе с тем не принадлежал ни одному.

Дверь распахнулась, и в атриум вошла Уинтер, катившая за собой дорогой чемодан. Колёсики застряли в траве, и она, фыркнув, оставила его посреди дороги.

– Саймон уже спустился? – коротко спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– Что? – непонимающе переспросил тот. – Я тут.

Она вскинула на него глаза.

– Оу! Ты наконец-то подстригся. – Она наклонилась, щуря глаза. – Невероятное сходство.

– Мы же близнецы, – сказал он. – Где Джем с Арианой?

– Джем сказал, что ему назначили дополнительные занятия, раз мы пропустим несколько учебных дней, а Ариана небось болтается где-нибудь на потолке и подслушивает разговоры, не предназначенные для её ушей. Думаю, они скоро придут. Ты же в курсе, что идея просто ужасная, да?

– Какая идея? – спросил Саймон, проведя рукой по укороченным волосам. Шею холодило, а уши казались непривычно открытыми.

– С поездкой в Авалон. Я понимаю твои намерения, – быстро добавила она, стоило Саймону открыть рот. – Но вести там поиски будет опаснее, чем внедряться в совет Рептилий. Подводное Царство – военное общество, и за нарушение их законов грозит очень серьёзное наказание. Им не важно, взрослый ты или ребёнок. Если научился превращаться – значит, можешь держать ответ за свои действия. А учитывая, сколько у них законов, мы нарушим минимум с десяток.

– Я возьму всю вину на себя, – сказал Саймон. – Обещаю.

Уинтер помотала головой.

– Не надо, Саймон. Мы поможем тебе, чем сможем. Ты это понимаешь, мы это понимаем, так зачем притворяться, будто мы ничем не рискуем? Тебе, кстати, опасно даже просто там появляться, учитывая, насколько генерал ненавидит Ориона.

– Значит, мы оба его ненавидим. Уже неплохо, – сказал Саймон.

– Это не важно. Все считают тебя Птицей, – заметила она, понижая голос. – Нолан хотя бы притворяется Зверем, так что к нему относятся нормально. Но Птицам в Авалоне рады так же, как чуме. И Рептилиям тоже, – добавила она. – Подводное Царство с момента своего основания ссорится с Рептилиями из-за амфибий.