Тем временем на светлое лицо Итилмира пал поистине грозный вид. Он так сильно нахмурил брови, что глаз стало почти не видно, и так насупил нос, что встречавшие его горожане и вовсе его не узнавали. Верный пёс Ферир, случайно встретив своего хозяина в одном переулочке, тоже понёсся вместе за ним, вздымая из-под могучих лап мокрый снег. Каждый шаг приближал Итилмира к неминуемому противостоянию с наместником. Если бы горец удалый был более хитёр, он бы перед этим зашёл к Возрождённым и собрал побольше людей, чтобы явиться к карлам с почтенной публикой. Но, к сожалению, недавние события притупили его мысли быстрые и острый ум, посему он даже не подумал об этом.

Вскоре Итилмир вместе с Фериром, пройдя несколько узеньких улочек, усеянных невысокими избами да хибарами ветхими, пришёл к величавым палатам наместника – правителя в этих землях. Как уже было сказано, эти чертоги были поистине похожи на хоромы княженецкие или царский дворец. Со всех четырёх сторон палаты были обвиты колоннами приземистыми, над которыми нависали своды черномраморные, позолоченные утренним солнцем, а над сводами находился второй этаж, выложенный камнем белым, с широкими стеклянными окнами, закрывавшимися дубовыми ставенками. Кров был двускатный, деревянный и был покрашен золотой краскою.

И вот Итилмир и его пёс взошли по длинной лестнице и очутились перед парадными дверями, изукрашенными узорами в виде переплетающихся змееподобных чудовищ. Рядом с ними стояли два стражника, одетых в брони кольчатые, с посеребрёнными шишаками на головах.

– С собаками нельзя! – грозно сказал один из двух стражников.

– Да мне плевать! – тотчас вскрикнул Итилмир, со злобой глянув на карлика. – Великан мне дом снёс!

– А! – изронил стражник, потрясая своей длинной бурой бородой. – Это дело нехорошее. До нас докатился слух, что чьё-то жилище смёл с лица земли огромный асилк, невесть как очутившийся в городе.

– Но с собаками нельзя! – вставил своё слово второй стражник, положив руку на крыж своего меча булатного. – Оставь грязную псину здесь и входи.

– Мой благородный пёс пойдет со мной! – продолжал своё Итилмир. – Негоже славной собаке морозить хвост, а вам негоже тут стоять и ничего не делать, пока по городу бродит этот лиходей. Найдите его и убейте, пока я не собрал тут наш народ! – В то же мгновение Итилмир понял, как же он ошибся, что не взял с собой Возрождённых.

– Это не наше дело! – ответил надменно второй стражник. – А ты придержи язык, пока мы его не укоротили.

– Великана ищут по городу наши воины, – пояснил первый стражник. – А мы охраняем дворец наместника. Как поймают асилка, так и мы придём на расправу.

Не успел горец дерзкий ответить, как двери чертога распахнулись и из них, громко смеясь и говоря что-то на своём лязгающем языке, вышла целая толпа карлов в богатых одёжах. В этой толпе затерялись и сам Итилмир, и стражники. Видя это, горец не стал терять времени, ожидая разговора с упрямой охраной, и вместе с Фериром прошмыгнул внутрь. Сквозняк холодный дунул ему в спину и зашевелил его длинные волосы. Врата закрылись. Внутри оказалось душно и темно, и в полумраке зловеще заблистали очи карлов, которые сидели за столами дубовыми в углах чертога да похлёбывали сладкопенное винцо и похмельное пиво, заедая всякой закускою и дико смеясь. Итилмир поспешил вперёд, но постарался как следует оглядеться: на высоких каменных стенах, вдоль которых стояли колонны крепкие, горели немногочисленные светочи, а на полу, застеленном коврами дорогими, извивался безумный хоровод теней, пущенный карликами пьяными, всякими стражники да им самим. Вскоре горец заметил, что вместе с Фериром приковал к себе взоры почти всех обитателей чертога, потому он не стал терять время и, пройдя саженей тридцать по мягким коврам, оказался перед престолом наместника. Весь престол был окован ярым золотом да чистым серебром, изрисован узорами чудными, и вообще по красоте своей он наверняка был сравним с престолом самого князя карлов. На нём, болтая ногами короткими и стуча длинными ногтями о подлокотники, сидел сам наместник, одетый в богатые парчовые наряды. Его голову седовласую венчал дивной красы венец из червонного золота, а белая, что снег, борода, уплетённая в три косы, спускалась ему до самого пояса, украшенного яхонтами бесценными да другими драгоценными каменьями.