– Рассуждаешь точно. И что, ты согласен?

– Да, разумеется.

– Чем ты можешь доказать, что я могу тебе доверять? Ты перед лицом смерти, тут согласишься на что угодно.

– Градоначальник предлагал мне службу тоже перед лицом смерти. Но я отказал.

– А что ты скажешь о том, к чему призывают Красные Повязки? Тебе нравится их учение?

– Я не думаю, что оно нравится Разящему Ястребу или вам. Но вы всё равно на его стороне.

– Думаешь, Красные Повязки сами в это не верят?

– Уверен, они рады любым союзникам. Они уверены, что, когда победят, всё равно вас переделают.

– А если не получится?

– Значит, нас казнят. Красные Повязки вешать любят.

Цзе обдумал услышанное, а потом вдруг отсалютовал саблей и скомандовал:

– Освободите!

Железные тиски на руках разжались. Горностай поднялся и отряхнулся.

– Что-нибудь ещё сказать можешь? – поинтересовался Цзе.

– Думаю, вот это, – он указал на голову в левой руке, – даёт вам сейчас больше, чем это, – он указал на саблю, наточенную и отполированную с таким тщанием, что, забрызганная чёрной кровью, тускло отсвечивала даже в ночном полумраке.

– Верно думаешь, – ответил Цзе, вытирая меч о волосы отрубленной головы. – Но тебе я его не отдам. Он мне ещё много раз пригодится. Двигай!

И пошёл прочь. Горностай последовал за ним, а замыкали шествие те четверо, что охраняли комнату и ворота. Было ясно, что сторонники Красных Повязок по-прежнему ему не доверяют.

Что было вполне естественно. С чего бы им доверять бродячему варвару, тем более мастеру боевых искусств!

Они как раз проходили мимо гостевого двора учителя Ша. Ворота были заперты, внутри царила тишина – словно в осаждённой крепости. Новым гостям здесь были явно не рады.

Интересно, на чьей стороне учитель Ша? Горностай знал его совсем немного, но догадался: учитель Ша не принимал ничью сторону. Старый мастер решил никому не помогать, но и ни с кем не ссориться.

Интересно, как долго он сможет так балансировать?..

Как бы долго ни балансировал, а обучать после падения не начнёт. А Горностаю надо было думать о будущем.

Между тем они уже шагали по главной улице, особенно не таясь, потому что некого было таиться. Прямо по курсу на сумрачном небе темнели две башни по сторонам от городских ворот, похожие на рога. Прямо посередине между ними горела жёлтая точка подвешенного над створками фонаря.

Цзе подошёл уже так близко, что мог бы доплюнуть до створок, когда дорогу ему преградил капитан и четверо рядовых в круглых шлемах.

– Кто такие, куда следуете и с какой целью? – спросил капитан. Его бледное лицо и чёрные усы в ночном полумраке казались размытым пятном.

– Приказ градоначальника – открыть ворота! – заявил Цзе.

– Открывать ворота категорически запрещено.

– А не подчиняться градоначальнику – разрешается!

– Я его здесь не вижу.

– Делать ему нечего, ворота за вас открывать.

– Такой приказ отдаёт либо лично градоначальник, либо нужна грамота с печатью.

– Так вот она, грамота! – заявил Цзе и предъявил отрубленную голову.

Из перерубленной шеи ещё сочилась тонкая струйка крови. А света от подвешенного над створками фонаря как раз хватило, чтобы в искажённом лице можно было узнать градоначальника.

Ошеломлённый капитан замешкался, и это его погубило. Тяжёлый меч удальца Цзе пронзил его насквозь. А в следующее мгновение четверо с дубинами, что окружали Горностая, бросились на солдат и, после недолгой борьбы, попросту забили их насмерть.

Горностай так и остался стоять в тени, глядя на это побоище и гадая: если он попадёт в лапы императорским войскам, как он сможет за такое оправдаться.

И может ли он сделать так, чтобы ему вовсе не пришлось оправдываться?