– Да, хотя сейчас я была бы уже не прочь вернуться в пристройку, – зябко поёжилась я от очередного порыва ветра.

– Мы так и не смогли найти того, кто оставил ту надпись на зеркале, – с досадой вспомнила Ксенька, остановившись на дорожке и хмуро поглядев на видневшийся край нашего домика.

– Возможно, кто-то просто глупо… – начало было говорить я, но в следующую секунду не успела даже осознать, как опустилась на колени, инстинктивно закрыв уши.

Раздавшийся грохот больно резанул по ушам и, казалось, на какое-то время я просто– напросто оглохла. Словно в каком-то сне я ощутила холод каменной дорожки, как-то приглушённо, как через подушку, услышала звон лопнувших стёкол. В последнюю очередь носа коснулся резкий запах дыма.

– … это было?! – услышала я какой-то обрывок из слов Ксеньки, уже успевшей подняться на ноги.

– Что-то бабахнуло, – встряхнула головой я, поднимаясь следом за ней.

Теперь на месте пристройки виднелся один тёмный силуэт, объятый пляшущими языками огня. Густой дым тянулся высоко вверх, словно заполняя собой округу. Большинство окон на первом этаже осыпались на землю мелкими осколками.

– Все наши вещи сгорели, – с горечью проговорила Ксенька, первой нарушив гробовое молчание.

– Боже… – рассеянно проговорила я, отказываясь самой себе верить. – Там же Альма! В клетке! Она не сможет сама выбраться!

– Ты с ума сошла?! От неё уже ничего не осталось, хочешь вместе с ней сгореть?! – прокричала Ксенька, ухватив меня за рукав куртки, едва я ринулась вперёд.

– Может, не всё сгорело, – заспорила я, пытаясь вырваться.

– Пристройка взлетела на воздух! На первом этаже смело к чертям все окна! Она не могла выжить, Алис!

– Нет, могла! – замотала головой я, чувствуя болезненный комок в горле.

– Алис, но… Это же сорока. Их много, найдёшь новую… – попыталась, было успокоить меня Ксенька.

– Их много?! – разозлилась я, вырвавшись из её хватки. – А если бы я там сгорела? Ты бы сказала, что и других людей много, найдёшь новую подругу?!

– Это совсем другое! – заспорила Ксенька.

– Вы видели, что случилось? – вмешалась в наш разговор подоспевшая Олеся.

– У меня теперь вся кровать в осколках! – принялся возмущаться выбежавший следом за ней Иванин.

Выбежали и остальные, каждый спешил высказаться, возмутиться и все эти голоса слились в какофонию, звенящую в голове. Слух ко мне вернулся, но меня не покидало ощущение как в первые секунды взрыва. Оглушённость и нереальность. Мне хватило сил только сесть на порожки и наблюдать за мельтешащими фигурами людей, вдыхая едкий дым. И среди всего этого гвалта мне вдруг померещилось знакомое стрекотание. Всего несколько секунд.

Если бы я не заперла её в клетке перед выходом, то у неё мог бы быть шанс выжить. Я закрыла голову руками, почувствовав обжигающие глаза, слёзы.

* * *

Весь дальнейший вечер выдался изматывающе суматошным. Постояльцев с первого этажа пришлось срочно переселять на второй этаж, лишь бы они не решили съехать, создав ещё более дурную славу, чем была до этого. Нам с Ксенькой оперативно была выдана новая форма из запасов и тоже было решено переселить в номера на втором этаже, под скулёж подруги, что из вещей у нас осталось только то, что на нас. Это не считая приезда пожарных, а следом и полиции. Нам с подругой пришлось давать показания в первую очередь, ведь мы были ближе всех к взрыву и видели его воочию. В этой суматохе и протекал вечер. Постояльцы возмущались условиями, тётя Оля причитала на тему «что было бы, если бы вы в тот момент зашли в пристройку», а Олеся как заведённая повторяла, что уже позвонила начальству и завтра же хозяин гостиницы лично приедет во всём разобраться. Словно это могло поменять то, что уже случилось.