Но Аришка видела, какой тяжёлый это был удар. Как сгоряча птичка полетела дальше, но выживет ли она?

С тяжёлым сердцем пошла девочка домой.

А ночью мама проснулась от горьких рыданий своей дочери.

– Что? Что случилось? – мама пыталась разбудить девочку, думая, что ей снится плохой сон.

– Птичку жалко! – Аришка плакала и не могла утешиться, потому что понимала, что, скорее всего, она погубила живое существо, маленькую, слабую птичку. Ах, как горько! И невозможно ничего исправить!

А мама не могла понять, почему среди ночи Аришка повторяет слова Шурика из «Кавказской пленницы» и ревёт его же слезами.

Центром семьи, её живым притяжением была бабушка. К ней съезжались родственники. Когда, много лет спустя, не стало бабушки, некуда стало съезжаться, никто не смог и не захотел занять её место.

Аришка с Андреем себя гостями не считали, и всем приезжающим (за редким исключением) были рады или очень рады.

Почти каждые выходные наведывался бабушкин сын – дед Пётр. Жил он в городе, в областном центре, работал художником, имел двух дочерей и жену. Был атеистом, увлекался здоровым образом жизни, хотя это и не мешало ему иногда крепко выпить.

С собой привозил он городские гостинцы, лекарства, а уезжал с деревенским изобилием. Это изобилие он запихивал в свой рюкзак со множеством завязочек и застёжек и отправлялся на станцию.

Дети его ждали, любили, он был чаще весёлый. Аришка особенно с ним сдружилась, потому что он раскрыл для неё новую грань окружающего мира, очень для неё увлекательную. От своего деда она узнала невероятную бесконечность космоса, которую невозможно уразуметь, узнала про планеты и звёзды, чёрные дыры и другие открытия астрономии. Его рассказы зажигали в её душе такую любознательность, что зачастую её от деда с трудом можно было оторвать. И такую её любознательность дед поощрял. И вкладывал в Аришкину головку все знания, какие могли туда уложиться в силу возраста.

Но одно его раздражало и даже бесило. Вера. И бабушкина, а потом и внуков. Но тут уж бесись, не бесись, а вера у старых и малых непоколебима.

Все выходные в деревне он трудился. Весело и с удовольствием. Деревенский труд сезонный. Но интересный, тяжёлый и на свежем воздухе. Аришка с Андреем тоже с удовольствием участвовали в нём.

Весной сажали картошку. Брали в колхозной конюшне лошадь, плуг, и дружно, во главе с лошадью работали. Получалось быстро. А что там сложного? Шагай по борозде да бросай картошку через промежутки, равные длине сапога плюс ещё чуть-чуть. А если случится кому замешкаться и не успеть на своём участке, то кто-нибудь из взрослых тут же на помощь спешит.

А потом дед сажал на толстый круп лошади Аришку или Андрея, а то и обоих. Ух, страшно, высоко и весело. А лошадь идёт себе смирно. И вскоре привыкаешь к её мерному шагу и расслабляешься.

Летом с дедом сено заготавливали многочисленным бабушкиным травоядным. Дед сыпал шутками и поговорками, часто любил повторять, обращаясь к кому-нибудь из детей:

– Вот, а ты говоришь, что Земля имеет форму чемодана.

Сначала Аришка отнекивалась, мол, не говорила такого, и Андрей тоже не говорил. Пыталась объяснить деду, что они давным-давно знают, что Земля – это шар, и, если вот прям здесь начать копать, копать, копать, то можно выкопаться на другой стороне Земли, и там люди ходят на головах.

И что это раньше она думала, что, если долго-долго идти, то можно прийти к краю Земли. Это такое место, где Земля резко заканчивается. И вправо-влево, везде заканчивается, и там страшный-страшный обрыв, а дальше ничего нет. А что Земля имеет форму чемодана, такое она не могла утверждать, потому что такая мысль ей даже в голову не приходила.