– Он сейчас быстренько у вас освежит кабинет, чтобы легче вам было здесь дышать, и я его сразу же выведу», – проговорил охранник и, с грохотом захлопнув за собою дверь, закрыл ее, почему – то, на ключ, нарушив все инструкции, чему всех удивил, особенно меня, оставшегося в своем кабинете с уголовниками.

У меня похолодело внутри, ноги стали ватными, непослушными.

Я сел за стол, и нащупав тревожную кнопку, стал на нее изо всех сил давить. Но дверь не открывалась, чувствовалось, что там, за нею, уже никого нет.

«Блин! – мысленно подумал я. Зачем он на засов – то закрыл? Вот, придурок!» Я ругался про себя на охранника, а сам украдкой поглядывал на "зеков", которые в это время творили чудеса.

Вошедший уборщик, быстрыми движениями, стал мусолить шваброй по полу, не видя в упор этого пола. Он все время, находился ко мне, почему – то, задним своим местом. Штаны у него сползли еще ниже. Он приближался ко мне все ближе и ближе, при этом, периодически оборачивался лицом ко мне и ехидно улыбался своим масляным, беззубым ртом, да еще и подмигивал, как бы заманивая меня к себе, давая знак на сближение.

Я же врос в стул, и, не отрываясь, давил на злосчастную кнопку, которую, почему-то, заклинило.

"Черт, побери! Кнопка, что ли не работает? Где же охрана, куда она подевалась?!"– лихорадочно думал я, ерзая на стуле.

А в это время, "зэк" – уборщик, виляя своим задом возле моего носа, вдруг отошел от меня и направился в сторону больного, который тоже, как и я, успел сесть вновь на стул, и с ехидной улыбкой наблюдал за мной.

Дойдя до больного, крутя своим задом, он стал делать какие-то странные реверансы возле его носа. А тот, недолго думая, размахнувшись своей огромной костлявой рукой, шлепнул «уборщицу – возжеланницу», по мягкому месту, при этом воскликнув: «Хватит, педя, крутить своей ж…. возле меня. Крути вальсок на стороне. Только вот беда, скажу я тебе, главврач – то у нас с тобой новенький. Обезумел от страха, от твоей нежности, будем его сейчас вдвоем в чувство приводить. А может, покажем, с тобой, наш местный секс, а, педь?!"

Не помня себя, я вскочил со стула, как поджаренный на сковороде, и кинулся к двери, барабаня, сколько у меня хватило сил, по ней.

В это время, из своего кабинета вышел и направился ко мне врач отоларинголог, на мое спасение.

Услышав, стук и крик из моего кабинета, возле двери, у которой, не было охранника, тот сразу понял всю сложившуюся ситуацию и поднял тревогу.

Тут же нашелся ушедший охранник, который, закрыв мой кабинет на засов, удалился с таким же охранником, в курилку, где травили анекдоты.

Выйдя из кабинета, я сел на пол, на свои обмякшие, ватные ноги. На меня было, в тот момент, страшно смотреть. Я был бледен, как белое полотно, по крайней мере, так думал я, так как на меня смотрели, стоящие рядом коллеги, с испугом.

От автора добавлю, что после первого своего приема, Александр Васильевич еще три дня приходил в себя, а потом поставил условие, начальнику тюрьмы, что все последующие приемы, с ним будут находиться в кабинете, обязательно: мед брат и охрана.

День первый оказался "казусным" для главврача и самым длинным в его жизни.

Рассказывая, Александр Васильевич сам с удовольствием хохотал, хотя в тот момент все понимали, что ему было тогда не до смеха. Баек у него было еще очень много, и все покатывались со смеху, а тот продолжал: Вышел я, как – то из своего кабинета, иду по территории к начальнику тюрьмы. Настроение – прекрасное! К "зэкам" я уже попривык, да и к подковыркам их, тоже. Я шел и наслаждался ранним свежим утром.

Подойдя к окну, которое было распахнуто настежь, а я знал, что это окно кабинета начальника тюрьмы, приподнялся, решив, заглянуть к нему в окно, и таким образом с ним поздороваться.