Дома тем же вечером Тимура охватило беспокойство. Он оглянулся на свою жизнь, на себя, молодого, в меру красивого и способного, потом на образцовую жизнь других людей и понял, чего ему еще не хватает. Конечно, давно пора. С тех пор, как он порвал с первой девушкой – со Светкой – незаметно прошло целых пять лет. Девушку эту, бойкую, с черным конским хвостом и густой челкой, вспоминать даже не хотелось. Денег столько на нее потратил, водил по ресторанам, ткнув пальчиком, она требовала ирландское кофе, тогда как горячий шоколад, к примеру, в два раза дешевле. Потом истерики типа «пойдем в кино!», на премьеру какого-нибудь глупого вульгарного фильма: он-она – жених и невеста, и вдруг, перед свадьбой, невеста по уши влюбляется в другого, кто-то из них троих ближе к финалу, разумеется, кончает самоубийством. Тимур припомнил, как он сидел, скучая, в кинозале. Жених – тучный банкир, а возлюбленный невесты – этакий красавчик, белокурый бездельник с сигареткой в зубах. Вопиющая банальность и стереотипность мышления просто угнетали. «Всегда у нас так, – рассуждал Тимур, – отрицательные люди, любовники и бездельники, подаются привлекательно, а кто-нибудь приличный, тот же банкир (а что, работает, честный), смотрится на их фоне последним негодяем. Светлана, напротив, от фильма осталась в восторге. «Вау, – сказала, – а что, прикольно».

Размышлял Тимур полночи, а под утро написал Маше небольшое письмо. С тех пор он чувствовал себя особенно счастливым и спокойным. Жизнь обретала формы классической законченности, и это не могло не радовать. С каждым днем в Маше открывалось все больше достоинств, с ней было легко и просто. А как играла на аккордеоне! Что-то бесконечно грустное, похожее на раскат волны, пустые, полумесяцем, лодки привязаны к причалу под ночным безгласным небом; и горы овеяны туманом.

Тимур почти сразу понял, что многие интересы у них совпадают: ролики, литература, летний лес и грибы, классическая музыка, акварельные пейзажи. Они просто созданы друг для друга. Несомненно! Не смутило Тимура и то, что Маша не имела собственной московской квартиры, дачи или хотя бы машины. Это, конечно, если серьезно задуматься о создании семьи. Впрочем, брак по расчету всегда претил, а тут и родители согласились: «Главное – сам человек, а девушка очень хорошая. Мы будем вам помогать». В том, что он жертвует своим благополучием, отдает, а не получает, было что-то героическое, очень положительное или, как сформулировал Тимур, – «человеческое». Ему нравилось ощущать себя нерациональным, класть в основание семьи личное чувство, а не деньги.

…Все эти дни Тимур усиленно занимался диссертацией, ездил на кафедру за подписью начальника, а за одно переговорил с оппонентом, и сегодня, когда вся суета осталась позади, было приятно позвонить Маше, а то и пройтись с ней по вечерним улицам. Но, странное дело, телефон молчал. Пустые гудки. «Аппарат отключен или вне зоны доступа». Встревожившись, Тимур сел за компьютер и щелкнул в закладках почту. Новых писем не было. Получается, Маша не ответила, а ведь последнее сообщение он отправил дней пять тому назад. Неужели что-то случилось. Он позвонил еще раз, а потом, задумавшись, вошел в социальную сеть, на свою страницу, и стал бессмысленно и быстро листать фотографии. «Телефон мог просто разрядиться. Но ведь и на письмо нет ответа…»

К сожалению, Маша так и не зарегистрировалась ни на одном популярном сайте, сколько он ни упрашивал, перечисляя плюсы. «Не хочется, – отвечала. – Это глупо, но мне представляется рыболовная сеть. Я бьюсь в ней, запутавшись. Среди писем, фотографий, чужих дел напоказ. Все лучшее должно оставаться втайне».